Каменное лицо Альфреда не выражало ничего. Но в глазах – эвон, бесенята так и пляшут.
– Я прибыл сюда, – торжественно продолжал незваный гость, – поскольку мне посчастливилось случайно… совершенно случайно узнать о турнире, собравшем под стенами Нидербурга цвет остландского рыцарства…
Случайно? Узнать? Совершенно случайно…
Бургграф стрельнул глазами вокруг. Кто? Кто мог сообщить Альфреду о турнире?
– …Видимо, по досадному недоразумению ваше, любезный бургграф, приглашение участвовать в столь славном и благородном собрании до меня не дошло. Лишь исходя из этих соображений, я позволил себе пересечь границу и, не теряя времени, явиться к ристалищу без предварительного уведомления. Думаю, вы не в обиде, ваша светлость?
О, в обиде! Еще в какой обиде! Рудольф Нидербургский скрипел зубами и кривил губы в обжигающе-ледяной улыбке. Змеиный граф тоже улыбался в ответ – с явной, нарочитой, выставляемой напоказ любезностью, за которой, впрочем, не было ничего, кроме смертельно опасного яда.
– Раз уж древнее правило позволяет любому странствующему рыцарю принять участие в турнирных схватках, – как бы между прочим, заметил Альфред после недолгой паузы, – то и своего соседа гнать с ристалища за несоблюдение необходимых формальностей вы, конечно же, не станете.
– Чего же вы хотите, господин маркграф? – нахмурился Рудольф.
Он все-таки не понимал замысла «доброго соседа» с коварной змеей на гербе и с немногочисленной свитой за спиной. И непонимание это смущало и настораживало бургграфа.
Чернокнижник изобразил на лице наивно-удивленное выражение:
– Чтобы Верхняя Марка была достойно представлена в Нидербургском турнире, разумеется.
– Это… – бургграф вновь растерялся и от растерянности совсем уж ни кстати начал запинаться, – это…
Это все?!
Такого оборота он не ожидал. Ну никак! Неужели громадная повозка Альфреда Оберландского, в самом деле, забита турнирным снаряжением на все случаи жизни? Неужели появление маркграфа-затворника в нидербургских землях, действительно, вызвано лишь безобидным желанием поразвлечься и преломить копье на ристалище? Или не такое уж оно безобидное, это желание? Или за ним стоит нечто большее?
– Это… – Рудольф Нидербургский не знал, что и сказать.
– Считайте, что это дело чести, любезный сосед.
Очень интересно! Выходит, Чернокнижник тоже имеет какие-то представление о чести… Что ж, тем хуже для него. Бургграф еще раз обвел взглядом выстроившихся на ристалище остландских рыцарей и сгрудившихся у трибун нидербургских солдат, немногочисленную свиту Альфреда, странную оберландскую повозку, остановившуюся у дальнего въезда на турнирное поле…
Возница в мешковатой одежде и скрывающем лицо капюшоне слез с козел и подозрительно копошился у левого борта. Поправлял полог? Или что-то доставал тайком из закрытого воза?
Рудольф оглянулся на крепость. Вздохнул с облегчением: из ворот, разгоняя толпившуюся у подъемного моста чернь, уже выезжала конница. Гарнизонная сотня рейтар, в любое время готовая к походу, к бою и вылазке. Правильно выезжала: сразу за рвом свернула вправо и влево, стремясь по широкой дуге зайти в тыл, окружить ристалище и отряд маркграфа.
Альфред демонстративно не замечал опасности. Ну, и дурак!
– Так значит, вы намереваетесь принять участие в наших поединках, ваша светлость? – хищно протянул Рудольф.
Маркграф вновь улыбнулся. Ответил коротко и странно:
