Раскрасневшаяся Герда-Без-Изъяна смеялась и хлопала в ладоши. Совсем как малое дитя. Миленькая все же дочка растет у нидербургского бургграфа. А отец давно намекает о женитьбе и наследниках. Да, собственно, почему бы и нет?
Впрочем, сначала…
– Ди-польд!
– Слав-ный!
– Гри-фон!
Дипольд окинул благосклонным взглядом ликующую толпу. Помахал рукой рукой в ответ. Мысли о женитьбе – прочь. Все – потом. А прямо сейчас и здесь он хочет в полной мере насладится славой победителя.
Это – правильно.
Это – справедливо.
Но…
Вдруг…
«Хр-р-р-у-у-ухр-р-р-у-у-у!»
Оглушительный хриплый рев. И – «у-у-у!» – долгое, протяжное, зловещее какое-то эхо плывет над ристалищем и окрестностями Нидербурга. Словно ожил, сошел со сбитого реннтарча и подал голос геральдический медведь Генриха фон Швица.
Проклятье! Дипольд скрипнул зубами. Ему помешали. Испортили блистательную торжественность момента.
Кто посмел?!
Почему?!
В этот раз точно трубили не герольды. Это не бодро, весело и звонко играла начищенная медь. Это был звук боевого рога. Гулкий, тяжелый.
«Хр-р-р-у-у-ухр-р-р-у-у-у!»
Любопытствующие оборачивались, тянули шеи.
«У-у-у!»
Видели.
Узнавали.
Ужасались.
– Чернокнижник! Маркграф-колдун! Змеиный граф! – взволновалась толпа простолюдинов.
– Альфред! Альфред Оберландский! – сдержано зашептались на крытых трибунах.
На ристалище больше никто не смотрел. И знать, и чернь смотрели на старую заросшую, давно неезженую дорогу, уходившую к хребтам и перевалам Верхней Марки. На синий штандарт с серебряной змеей, поднявшейся на кончике хвоста. На тот самый герб, которого не хватало в геральдическом ряду нидербургского турнира.
Рудольф нахмурился. Бургграф тоже не отводил глаз от старой дороги и приближающихся гостей. Незваных, нежданных, не радующих.
Маркграф ехал, не таясь и совершенно безбоязненно. Слишком уж смело он ехал. По нидербургским землям, как по собственным. Еще издали предупреждая о своем появлении ревом боевого рога. Несвойственное, вообще-то, Альфреду Чернокнижнику безрассудство!
Оберландского властителя сопровождали несколько десятков всадников и одна высокобортная повозка, крытая тяжелой не то просмоленной, не то промасленной рогожей. Правда, повозка эта была… Повозище, в общем, а не повозка! Огромная, трехосная, шестиколесная, сбитая из толстых крепких досок, укрепленная металлическими полосами и опутанная прочными цепями.
Странную телегу тянула шестиконная упряжка массивных толстоногих и густогривых тяжеловозов. Лошадьми управлял невысокий щуплый возница в темном запыленном балахоне и огромном капюшоне с прорезями для глаз, наброшенном на голову так, что и лица не разглядеть. Похож на палача, но кто его знает.
Высокие колеса с железными ободами крутились нехотя, с натугой и скрипом. Повозка была чем-то основательно нагруженна. Чем? Что спрятано там, под грубой грязной тканью? Бомбарда? Стенобитная машина? При любых других обстоятельствах у Рудольфа и сомнения в этом не возникло бы. Но один-единственный воз и столь немногочисленный отряд…
Маловато вообще-то, чтобы штурмовать нидербургские стены или устраивать осаду. Даже чтобы с ходу пробиться мимо ристалищного поля к открытым воротам – недостаточно. Или главные силы и основной обоз маркграфа уже на подходе? Или они укрылись где-то поблизости?
Да нет же! Дорога и равнина, по которой она тянется, хорошо просматриваются, спрятаться на подступах к городу – негде. Вот разве что магия… Какое-нибудь заклинание, оберегающее оберландское войско от чужих взоров. Говорят же… Чернокнижник… И Лебиус Прагсбургский этот, скрывшийся в Верхних Землях… По слухам – весьма могущественный магиер.
