— Доброе утро, магистр! — бодро приветствовала ректора Малика, ничуть не убоявшись ни хмурого взгляда, ни мрачного:
— Я же просил вас без особой нужды не покидать свою аудиторию. В связи с последними событиями… — Он не договорил, но нахмурился еще больше.
— Я просто помогаю Рэйне отнести книги профессору Гортаму, — ответила она, топя Гэдехара в своем дружелюбии.
— Книги… — повторил магистр и посмотрел на неказистую стопку, которую я прижимала к груди.
— Моральная поддержка перед встречей с профессором тоже очень важна, — не моргнув и глазом, ответила Малика.
— А что за последние события? — спросила я негромко.
— Ты и этого не знаешь? — Она была в восторге и уже представляла, как сейчас все мне расскажет.
Все испортил ректор.
— Я провожу госпожу Шад, — сказал он. Схватил меня за локоть и отобрал книги. — И окажу ей всяческую поддержку.
— Но… — Я посмотрела на Малику, та лишь беспомощно развела руками, помочь мне она никак не могла. Ну в самом деле, не препираться же ей с собственным начальством из-за меня? Я это понимала, но все равно поникла, ощущая себя преданной. Идти с ректором мне совсем не хотелось… особенно в подвалы. — Профессор Эстеди обещала рассказать мне про ёкша…
— И про ёкша расскажу, — пообещал Гэдехар.
— И про последние события? — безнадежно спросила я.
— Да.
И меня потащили вперед по коридору.
— Я зайду вечером! — крикнула мне вслед Малика.
Ректор тащил меня вперед, ничуть не заботясь, что скорость его передвижения катастрофически не совпадала с моей. На один его шаг приходилось несколько моих.
И семенила я следом, крепко удерживаемая за локоть, очень не одобряя подобный произвол. Но не возмущаясь.
— Что-то случилось? — спросила я осторожно, когда Малика скрылась за поворотом, а до подвалов было не так уж далеко. Хотелось прояснить все прежде, чем спускаться с этим мрачным типом под землю. Туда, где мало света и свободного пространства.
— Вы плохо надеялись, госпожа библиотекарь. Можно сказать, пренебрегли моей просьбой.
— Что? — Он говорил совсем неясные и странные вещи, но поняла его я почти сразу. — Только не говорите, что ваша матушка узнала о том маленьком недоразумении?
Он не сказал, но посмотрел так, что и слова были не нужны.
— Мама…
— Уже здесь, — перебил меня Гэдехар.
— И что теперь?
— Вы носа не высунете из библиотеки, пока моя мать не покинет академию.
— Зачем? Она же никогда не узнает во мне ту несчастную девушку, которую вы бросили с ребенком.
Под его взглядом я подавилась воздухом. На короткое мгновение появилось невыносимое желание откусить себе язык.
— Я уверен, что леди Гэдехар не узнает в вас виновницу сплетен. Но не могу быть уверен, что вы не скажете при ней что-нибудь лишнее.
Неприятно было признавать справедливость его слов. Держать язык за зубами я умела плохо и опасения ректора прекрасно понимала.
Потому не спорила, семенила вперед и подавленно молчала, считая лежащие на каменном полу косые солнечные лучи.
Мое уныние продлилось недолго, ректор не выдержал. Велел:
— Прекратите страдать.
Я встрепенулась, посмотрела на четкий профиль Гэдехара и возмутилась:
— Вы на меня даже не смотрите. С чего вы взяли, что я страдаю?
— Я вас слышу, — огрызнулся он мгновенно. — Так выразительно сопеть… у вас просто талант.
— У меня насморк, — соврала неубедительно и тут же перевела тему: — Вы обещали про ёкша рассказать.
Магистр покосился на меня.
— Что именно вас интересует?
