– А ты постарайся! Не начинай!
– Я не начинаю, стараюсь, не нравится, тогда сделай сам, – она отшвырнула сломанную ветку, голос из рации продолжал вешать.
Семе захотелось придушить супругу голыми руками – вот дура, набитая. Ничего кроме своего сраного маникюра не умеет. Потом говорит, что у него под ногтями грязь, а почему – потому что он этими руками… Сема оборвал мысли, взглянул на брошенную ветку, но отказался от идеи попытаться записать самому. Нет, он все еще удерживал рацию на вытянутых руках. Вдруг, если опустит прибор, то снова исчезнет сигнал, как в первый раз, когда они казалось бы просто перевернули на спину тело капитана. Но и стоять вот так дальше, когда непонятно ничего, не было смысла.
– Ну и чего встал, может, скажешь что-то в ответ? – предложила Марина.
– Не буду ничего писать, боюсь потерять…
– Да я не про это, ответь им, так ведь можно?
– Точно!
Было обидно, что годная мысль не пришла ему в голову первому, но винить себя за проигранную «минисхватку» с супругой не было времени. Сема опустил рацию, вновь начал нажимать на все подряд кнопки, разбираясь с устройством прибора на ходу. Выглядело сложнее, чем в детстве, когда за рации сходили две спичечных коробки, соединенных ниткой. Гораздо сложнее. Рация представляла из себя довольно таки внушительный кирпич, чем то смахивающий на первые, появившиеся у братков в России 90-х годов телефоны. Такой же увесистый, что по неосторожности пришибить можно невзначай и так же много кнопок, значение которых поймешь разве что закинув за воротник. Сема не придумал ничего лучше, как начать нажимать на кнопки поочередно.
– Ты что делаешь?
– Есть другие варианты? – он протянул рацию супруге. – Давай!
Марина покачала головой, пряча руки за спину – чур не я.
Наконец после очередного нажатия звук из рации стих. Супруги переглянулись.
– Говори, Семушка!
– Ало… раз-раз-раз! Приём, – он начал вываливать в динамик абсолютно все «позывные», которые знал.
– Вы нас слышите? – не выдержала Марина.
Подождали – Марина смотрела на супруга с надеждой, в глазах застыли слёзы. Митька продолжал пялиться на труп. Похоже, что до рации и до родительских потугов ему не было никакого дела. Наверное, стоило шугануть сына, но все потом, а сейчас:
– Мы выжившие, нам нужна помощь, мы на выезде из города, – затараторил Сема, как заведенный.
– Помогите… пожалуйста.
– Нам срочно требуется помощь, – ввернула Марина.
В ответ рация просто замолчала. И вновь повисло молчание, давящие секунды тишины и неопределенности.
– Не вышло, – Сема виновато пожал плечами. – Извини.
– Так сделай что-нибудь! – Марина не собиралась сдаваться. – Саймон, слышишь меня! Эти люди по ту сторону они могут нам помочь
– Я пытаюсь, спокойно. И я не Саймон, сколько можно тебе говорить.
Сема снова начал нажимать кнопки. Он действительно пытался, но, похоже, только переключил частоту потому что из рации теперь донеслось шипение. Верить в то, что закончилась трансляция не хотелось.
– Вот же дерьмо, – он стиснул зубы, опуская рацию.
– Ты сломал ее? А?
Сема промолчал – не сломал, но как настроить ее обратно не знал.
– И что теперь?
– Откуда я знаю, – Сема повертел рацию в руках. – Пойдём в Ростов.
– Ты думаешь они там? – оживилась супруга.
– А где им ещё быть, Марин?!
Он посмотрел в сторону города, задумался.
«Не может ведь такого быть, что никто не поможет», – мелькнула мысль.
В прошлом году весной тоже вводили, тоже перекрывали дороги. Однако, те кто сидел дома, тому и штрафов даже не пришло… Так может пронесет?
