Одно привидение напоминало речного рака, а второе больше походило на спелую желтую грушу, неуклюже стоявшую на коротких ногах и имевшую такие же укороченные руки. Казалось бы, что она могла противопоставить клешням противника? А противник явно пытался добраться до прически толстобокой и отрезать два зеленых листика, украшавших утонченную часть желтого призрака. «Парикмахер» издавал щелкающие звуки, периодически наскакивая на «клиента». Груша лишь уворачивалась, отвечая яркими вспышками света, от которых клешни ракообразного приобретали все больше красных оттенков. Ему, наверное, стало стыдно обижать беззащитных. Когда революционная окраска заняла почти половину тела неудачливого парикмахера, до членистоногого дошло, что он сварится быстрее, чем добьется желаемого. Сделав последнюю попытку, покрасневший призрак отполз на безопасное расстояние и провалился сквозь землю. Груша тоже не осталась на месте. Она закружилась вокруг своей оси и взлетела ввысь, скрывшись из вида.
– Ты их знаешь? – Я дотронулся до головного убора своего слуги, выводя его из оцепенения.
– С привидениями знакомств не вожу. И тебе не советую.– Ухтырь старался держаться бодро, но дрожь в коленках выдавала истинное состояние бородатого малыша.
– Мы идем или так и будем стоять?
Поселение встретило небольшими домиками за глухими заборами, расположенными по обе стороны узкой улицы. Для того чтобы нас не зацепило телегой, которую тащила захудалая лошаденка, пришлось вплотную прижаться к ограде. Басовитой собачке, дежурившей непосредственно за забором, действия двух пеших путников показались подозрительными, о чем она и поспешила сообщить всей деревушке оглушительным лаем. Хоть под колеса бросайся.
– А если навстречу вторая телега? – спросил я слугу.
– Здесь только въезд в деревню, выезд – в другую сторону.
Перед постоялым двором улочка существенно расширилась. Это оказалось единственное строение, не имевшее глухого ограждения.
– Если тебе приказали что-то достать в моей гостинице, лучше сразу убирайся! – «гостеприимно» встретил дядя своего племянничка.
– Ты что, ежиков наелся? Кто прикажет мне, свободному крогулу? Разве что старший родственник.
– Не может быть, чтобы тебя не захомутали. Ой, того и гляди – все собаки в нашей деревне сдохнут. А это кто с тобой? – указал он на меня.
– Так, случайный прохожий. Умудрился заблудиться в моем лесу. Представляешь?
– Не смеши. Там деревьев меньше, чем волос у меня на голове.
Волосы у дяди-карлика остались только на висках, поэтому ермолка не закрывала и половины лысины. Зато брови ему достались густые и кустистые, выделяющиеся на лбу, словно две мохнатые черные гусеницы.
Гонором дядя ничем не уступал племянничку. Старший крогул так и стоял в дверях, перекрывая вход на свою территорию. Видя, что нам здесь не сильно рады, Ухтырь постарался сменить направление разговора, вытащив из кармана маленький шарик.
– Видал, какое богатство он мне дал за то, чтобы я проводил его к Стайбергу.
– Ух ты, какой круглый,– слово в слово повторил хозяин постоялого двора изречение племянника.– Дай подержать.
– Не могу. Я его еще не отработал.
Презрительная улыбка на лице дядюшки сменилась нескрываемой завистью:
– А у него еще есть? – Они точно родственники.
– Что ж он, с дуба рухнул? Прямо так все и расскажет первому встречному,– Ухтырь подмигнул мне левым глазом.
– Да что ж это мы на пороге стоим? Меня зовут Рангут. Всегда рад приветствовать усталых путников в своем доме. Входите, располагайтесь, сейчас обед принесут.
