Однако Мангустина ещё не пришла в себя после недавно пережитого и ничего не ответила. Зато Кипунья решила, что вопрос адресован ей.
– Нет, молодой человек, город не разросся. Просто какие-то умники повадились воровать отпугиватели, установленные в полях. Не спрашивайте, зачем им это нужно. Может, у них просто ужасный вкус, вот и тащат пугала к себе домой в качестве украшений для гостиной. А теперь за работу! Вас это тоже касается, барышня.
Чарли направился к куче палок.
– Отдохни, – прошептал он на ухо Мангустине. – Я сделаю и за тебя, и за себя.
Мангустина состроила было гримасу, давая понять, что Чарли может катиться со своей добротой куда подальше и защищать её не нужно, но, вероятно, она так вымоталась, что в конце концов кивнула и присела на вязанку соломы возле стены, укрывшись от пронизывающего ветра.
– Во всяком случае, я могу шить им лица, – сказала она. – Раньше у меня это хорошо получалось.
Пока она неловко орудовала иглой, Чарли успел набить пару мешков и натянул на получившиеся «тела» куртки с рваными галунами – одну красную, другую синюю. Затем он выбрал шляпы. Когда он привязывал пугалам головы, к нему подошла Мангустина:
– Пс-с-с! – Она протянула ему какой-то мешочек, причём весьма увесистый: внутри лежали кусочки свинца. – Постарайся прикрепить это к левой руке синего пугала. Главное, чтобы это было незаметно со стороны! И немного ослабь повязку, на которой держится правая нога красного, только не слишком сильно.
– Но зачем?
– Приказ Пануса. Ты не обязан повиноваться, но тогда тебе придётся с ним договариваться.
Чарли пожал плечами и забрал у Мангустины мешочек со свинцом:
– Как скажете.
Когда он закончил, Мангустина уже спала среди снопов соломы. После того как три часа назад судья вырвал несколько страниц из её Книги мага, под глазами у девочки залегли глубокие тёмные круги. Ей срочно требовался отдых. Чарли надеялся, что, выспавшись, она почувствует себя лучше.
– Я закончил! – сказал он Кипунье. – Теперь мы будем применять заклинание, чтобы отпугивать спокойных?
– Это не ваша забота! В любом случае, подобное занятие мгновенно исчерпало бы два ваших отблеска. Это дело взрослых, владеющих аттестатом диплоха.
Чарли разозлился:
– Диплохи?! Это ещё что такое?
– Ну, это… э-э-э… степень владения магией, которую вы, возможно, получите, окончив школу, – если будете усердно трудиться.
– Сдаётся мне, раз я никогда прежде о ней не слышал, её присуждают полным тупицам, которые ни на что не способны. Или я ошибаюсь?
Кипунья молчала, явно не зная, что сказать.
– Ясно, – кивнул Чарли. – Короче говоря, здесь мне ничему полезному никогда не научиться.
Кипунья даже не попыталась ему возразить, и её молчание красноречивее всяких слов подтвердило правоту Чарли.
* * *
Прошла неделя.
Поначалу Чарли удивлялся, что ничего не происходит, потом понял: проблема заключается именно в этом «ничего» – впереди его ждали лишь полное отупение и беспросветность.
Его шапка пока держалась. Всадник до сих пор не сумел оттуда выбраться, как, впрочем, и бабушка Чарли, почтенная Мелисса.
Чарли подумал было попросить свою мать оплатить огромный штраф, который наложила на него Академия, но поскольку Цезария Вернье уже давно была исключена из мира магии, объяснить ей сложившуюся ситуацию было весьма непросто – ведь она даже не помнила сына.
– Ты не можешь снять это заклятие? – спросил он как-то у Мангустины.
