– Я поссорился со шкафчиком, и мы двадцать минут пытались помириться, – сказал Чарли, а потом пояснил: – В общем, я сломал дверцу своего шкафчика.
– И зачем я каждый день голову ломаю, стараюсь быть оторвой – ведь от тебя вреда больше, чем от меня, даже когда я рву и мечу! Ох, как же это бесит!
Тут мимо них полетел бумажный шарик, который кто-то запустил в Мангустину. Но Чарли перехватил его и раздавил в кулаке – так же он поступал с неприятными эмоциями. Ему не нравилось, что из Мангустины делают объект для насмешек. И не важно, что она всегда говорит с ним в презрительном тоне – слишком легко нападать на того, кто одинок.
– У тебя даже повода нет, чтобы быть таким разгильдяем, – прошептала Джун.
– Это как посмотреть, – ответил Чарли в свою защиту. – У меня просто не получается контролировать свою силу, когда я… э… нервничаю. Подростковый возраст, наверное, или что-то в этом роде.
Вдруг ещё один бумажный шарик, предназначавшийся Мангустине, попал прямо в голову Джун. А так как Джун была совсем не такой, как Чарли, то, развернувшись вполоборота, она со всей дури запустила его обратно в отправителя. Тот хотел было ответить ей тем же, но, увидев, как она хищно оскалилась, поднял руки вверх в знак перемирия. Потому что она не просто расплылась в улыбке, а хищно ощерилась, продемонстрировав гораздо больше зубов, чем их должно быть.
– Эй, пойдёшь вечером бросать водяные бомбочки с крыши?
Чарли нахмурился. А Джун, не дожидаясь ответа, затараторила:
– Я же не прошу тебя участвовать – просто постоишь рядом: мне хоть будет с кем поговорить, пока я занята делом.
– Нет, не могу. К нам сегодня перебирается бабушка, и мама хочет, чтобы я был дома. Я тебе уже говорил вчера. Помнишь?
– Конечно, помню – спрашиваешь! – ответила Джун, которая всегда помнила только о том, что касается исключительно её лично.
– Найди кого-нибудь другого, – предложил Чарли.
– Ага, вон Мангустину позову.
Чарли не успел её остановить, и она дважды бесцеремонно дёрнула Мангустину за белокурые локоны. Та резко развернулась и уставилась на Чарли, уверенная, что это сделал он.
– Прости его, он не понимает, что творит! – воскликнула Джун, радуясь тому, как ловко у неё получилось свалить вину на кого-то другого.
– Это не я, – отчеканил Чарли, не сводя с Джун испепеляющего взгляда, как если бы собирался уничтожить её на месте (а ему, учитывая разницу в их весовых категориях, сделать это было совсем несложно).
Но Джун знала своего друга как облупленного, поэтому просто-напросто его проигнорировала:
– Эй, Мангуст, как ты смотришь на то, чтобы потренироваться в метании водяных бомбочек со мной сегодня вечером? – И она сопроводила приглашение зубастой улыбкой.
Но Мангустина резко ответила:
– Нет. – После чего отвернулась и стала смотреть на классную доску.
– Не могу поверить, что моё очарование на неё не действует, – сказала Джун Чарли. – Я же придумала суперинтересную программу на вечер. Ну ладно. Не хочет – и не надо. Только ты теперь как мой лучший друг просто обязан пойти со мной, иначе мне будет скучно.
Чарли закатил глаза. И в эту секунду из громкоговорителей градом посыпались шипящие звуки.
– Ура-а-а-а! – радостно закричали все ученики, кроме Чарли и Мангустины.
Через секунду все уже были наготове, словно бегуны на линии старта, потому что знали, что за этим последует.
Учитель же был явно недоволен:
– Ну к чему каждый раз вся эта интрига!
