Магия Фан. Нежность - страница 5

Аделина чувствует, что в воздухе что-то меняется, он становится более влажным и свежим, но открывать глаза, пока обряд не завершён, нельзя. Никак нельзя. Как бы ни хотелось.

Она продолжает петь свою первую, а может, и последнюю песнь спасения на незнакомом языке. Слова ложатся удивительно легко и ровно, будто бы она уже тысячу раз это делала. Песнь звучит звонко, а ветер разносит её, кажется, по всему континенту. Он тоже хочет помочь? Аделине хочется верить, что да, что хоть ветер за неё, что верит в неё и в успешность обряда. Пусть хоть он будет союзником одинокой в своём желании хрупкой девушки.

Тишина приходит неожиданно. С последним слогом заклинания все звуки обрываются. Даже шум друга-ветра куда-то исчезает.

Потом приходит боль: в руках, ногах, во всём теле. Колкости венка не сравниться с этой всепоглощающей болью.

Аделина всхлипывает и, подвывая, падает на колени. Получилось ли? Ей всем сердцем хочется верить, что да.

После приходит дождь. Он обрушивается с неба стеной, приминает пожухлую траву, мгновенно пропитывает и волосы, и хлопковое ночное платье. Но Аделине важно не это.

– Получилось, – шепчет она плохо слушающимися, потрескавшимися губами. – Получилось.

Только сейчас Аделина открывает глаза. За пеленой дождя с трудом можно рассмотреть далёкие огни деревни, а луны нет – она скрыта тёмными тучами.

Хочется плакать и смеяться, пуститься в пляс и свернуться калачиком под тёплым одеялом, но Аделина продолжает сидеть на месте. Она поднимает лицо к небу, постоянно моргает из-за капель дождя, но продолжает смотреть вверх. У неё на самом деле получилось. Её мольбы услышали, древняя магия сработала.

Аделина счастливо смеётся, понимая, что жизнь никогда не будет прежней. Её уж точно, ведь то заклинание в книге было не единственным. Аделина обязательно докажет этому миру, что не надо бояться магии из старинного гримуара и запрещать её.

Эти горы, эти реки, покрытые льдом,

Я их назвала в твою честь, небо закрыла метель.

Раскалённое выйдет солнце потом,

Здесь будут цветы и лес, скоро начнётся апрель.

Ольга Пулатова

Мирейя рисует. Впервые за долгое время она взяла в руки кисти и вот уже несколько часов выводит на белоснежных листах эскизы и схемы.

– Всё должно быть идеально, – бормочет она себе под нос и продолжает творить.

Линия за линией, образ за образом появляются на её рисунках – сразу пяти. И ей не сложно успевать всё, ведь на волне вдохновения Мирейя способна на многое.

Вот на одном листе возникает дом, следом – ещё один, за ними вырастает разноцветный лес, устремляющийся в пока ещё белое небо.

На другом листе – бескрайнее синее с фиолетовым отливом море. Кажется, если смотреть на него очень внимательно, то можно заметить покачивание волн и услышать их плеск. Но женщина на это не отвлекается и не останавливается ни на секунду.

Яркое зимнее солнце освещает веранду, на которой она творит. Оно отражается от белых участков, однако Мирейе это никак не мешает – ещё бы, надо успеть закончить свою работу до конца дня. Иначе времени всё дорисовать вовсе не будет. Но об этом она старается не думать, полностью погрузившись в творчество.

– Всё обязательно будет хорошо, милая, – обещает она, погладив свой округлый живот.

О беременности Мирейя узнала случайно – стала чувствовать себя хуже, появились резкие перепады настроения, потянуло на острое, хотя раньше она такое на дух не переносила. И ведь с отцом дочери у них была короткая интрижка и ничего более, как бы сама женщина ни хотела чего-то большего после недели знакомства. Но вот, она забеременела. Ромар очень обрадовался и тут же позвал замуж, будто бы только и ждал повод сделать это. Мирейя даже согласилась, хотя и понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ведь она – Демиург, она проживёт очень долго, увидит, как любимый мужчина и отец её ребёнка умрёт, а сама внешне не изменится.