У Кайндел екнуло сердце.
Правитель повернул голову в ее сторону и что-то сказал. Длинноволосый слетел с почетной трибуны так бойко, словно его оттуда сдуло, и вдоль каменных сидений нижней ступени припустил в сторону оэсэновцев. Остановился перед курсанткой, слегка поклонившись, произнес что-то. Потом покосился на Федевана.
– Милорд просит тебя подойти к нему, – поспешил перевести Черный. – И меня, в качестве переводчика.
– Да, конечно, – с рассеянной улыбкой согласилась девушка и поднялась с места.
Не слишком-то легко оказалось идти через весь зал под внимательными взглядами такого количества людей. Там, на почетной трибуне, Иедаван вложил меч обратно в ножны, вернул клинок оруженосцу. Кайндел заметила краем глаза, что в тот же миг в глазах обвиняемого появилась безумная, бешеная надежда. И тоска. Напускная сдержанность оставила его, и стало ясно, какая тягостная безнадежность владеет его душой. На иномирянку он посмотрел с таким вниманием, словно от каждого ее шага зависело, сколько еще мгновений он проживет на этом свете.
А может, так оно и было на самом деле?
Девушка поднялась по десяти ступеням, осторожно шагнула на яркий переливчатый бархат, застилающий пространство перед креслами, и коротко кивнула правителю, обозначив подобие поклона.
– Мои приветствия, – проговорила она.
Федеван, вставший за ее плечом, торопливо перевел.
Первое мгновение Иедаван лишь смотрел на нее, и это мгновение показалось девушке бесконечным. У правителя был очень тяжелый сильный взгляд, пронзительный и оценивающий. Состязаться с ним взглядами было очень трудно.
Потом он что-то произнес, и стало легче.
– Милорд спрашивает, что именно ты сказала об обвиняемом, – неловко перевел Федеван, но что именно он хотел передать, девушка поняла.
– Я сказала, что этот человек, – взмах руки в сторону парня, стоящего посреди залы в окружении охраны, – в ходе процесса не произнес ни слова лжи.
Короткое молчание, потом снова реплика на чужом языке.
– Милорд спрашивает, знаешь ли ты местные языки.
Она слегка улыбнулась.
– Нет, не знаю.
– Милорд спрашивает, как же в таком случае ты сумела определить, что этот человек говорил правду? – добросовестно перевел Черный. Он был поглощен порученным ему делом и – мимоходом отметила она – явно гордился поручением владетеля области.
– Переведи милорду – мне не надо знать язык, чтоб определить, говорит ли человек правду. Мне достаточно видеть, как он говорит, как смотрит, как двигается, и таким образом я приблизительно понимаю, что он думает во время ответа. Объясни, что такова моя профессия – я работаю с информацией, систематизирую факты, делаю выводы, а также присутствую на переговорах, в числе прочего определяя степень искренности собеседников.
Прежде чем задать следующий вопрос, Иедаван окатил ее еще одним пристальным взглядом, на этот раз не таким пронизывающим и куда более заинтересованным. Краем глаза Кайндел заметила движение в толпе присутствующих, обернулась и в числе прочего увидела, что обеспокоенный Офицер спешит к почетной трибуне. У лестницы путь ему заступил охранник, и, в знак того, что он готов подчиниться местным традициям и законам, оэсэновец примирительно поднял обе руки. На свою курсантку он смотрел с тревогой.
Заметив его, правитель сделал охране знак, Офицера немедленно пропустили на трибуну.
– Милорд спрашивает, уверена ли ты, что обвиняемый за все время разбирательства ни разу не солгал.
