Магия и тайна Тибета - страница 15

С изумлением внимала я, как он перечисляет все эти несчастья.

– Как случилось, что произошла эта череда бедствий? – спросила я помощника.

– Ничего этого на самом деле нет, – отвечал он ухмыляясь. – Хозяйство и скот в целости, а вдова тихо сидит дома с сыновьями. Мы придумали эту историю, чтобы Пагдзин не вздумал возвратиться домой.

Такая стратегия кажется наивной тем, кто наделяет «духа» способностью видеть, что происходит в нашем мире. Во время богослужения лама куда более торжественно, чем эти сельские жители, советует ушедшему в мир иной следовать своей дорогой и не оглядываться. Но совет этот дается ради него самого, тогда как простые люди думают только о том, как бы избежать присутствия призраков в своем доме, что считается опасным.

Во время исполнения всех этих церемоний «дух» путешествует по бардо. Созерцает в свою очередь прекрасных светящихся существ и ужасных монстров. Видит причудливые, красочные дороги и толпы странных видений. Эти призраки пугают его, и он озадаченно бродит среди них, не зная, куда идти.

Если он способен услышать советы ламы во время службы и последовать им, он выбирает дорогу, которая приведет его к новому рождению – среди богов или в других благоприятных условиях; точно так же поступает посвященный, намеренно вошедший в бардо после тщательного изучения его «карты».

Но люди, ничего не знающие о бардо или вошедшие туда с сожалениями, что покидают материальный мир, вряд ли получат пользу от советов, которые им при этом даются. Так они упускают возможность избежать математически строго выверенных последствий своих действий. Дороги, ведущие к божественному счастью, остаются у них за спиной. Лона людей и животных предстают перед ними, и под воздействием ложных видений они представляются им приятными, прохладными гротами или дворцами. Думая, что найдут там отдых, они входят в один или другой и тем самым определяют себе условия нового рождения. Кто-то становится собакой, кто-то – сыном известных людей.

В соответствии с другими поверьями громадная масса людей, не получающих послесмертного духовного просветления, сразу после смерти охвачены непонятными для них видениями, идут через эти фантасмагорические видения по бардо как стадо овец, пока не приходят к Шинье, судье мертвых.

Шинье рассматривает их прошлые деяния в зеркале или взвешивает с помощью белых и черных камешков. В зависимости от того, что преобладает, добро или зло, он отбирает пары, у которых должен снова родиться тот или иной «дух», а также условия, которые сопровождают это рождение: физическая красота или безобразие, интеллектуальные дары, социальное положение родителей и так далее. Здесь нет и речи о «ловкости» в деле спасения самого себя, настолько беспристрастен и непреклонен судья.

Хотя на самом деле и здесь «ловкость» оказывается полезной, если действовать в рамках, очерченных прошлыми деяниями. Об этих ограничениях уже упоминалось, и теперь пришла пора привести удивительный пример, иллюстрирующий их и к тому же дающий представление о тибетском юморе.

Один великий лама провел всю жизнь в праздности. В юности он имел прекрасных наставников, унаследовал у своего предшественника превосходную библиотеку и, что еще более важно, всегда был в окружении ученых людей, но едва научился читать. И вот этот лама умер.

В те времена жил странный человек – чудодей и грубоватый философ, – чья эксцентричность, иногда грубая, часто преувеличивалась его биографами и породила множество историй в стиле Рабле, которые очень любят в Тибете.