Грусть с печалью тихо, тихо
Закрадается в любовь.
Но любовь с огнями страстей
Ищет, ищет свой причал,
И своей борьбой за счастье
Побеждает грусть, печаль.
В долине с войн и битв в изъянах
Стоит изорванный курган,
К нему в остервененье пьяном
Несёт снега свои пурга.
В туман заката в вихрях снежных
Далёкий тусклый солнца диск
Садится холодно, небрежно
Как вдохновение в эскиз.
И ночь спешит белесо-серым
С землёй небесное смешать,
Курган же тужится усердно
Ей в энтропии помешать.
Зимы холодной одеянье
Лишь кое-где порвал курган.
И чьё сильнее здесь деянье
Сейчас докажет ураган.
Время грызёт человека,
Как плод выгрызающий червь.
Девица прошедшего века,
Стара ты и дряхла теперь.
Когда-то ты нежной рукою
Ласкала красавцев своих,
Гордясь красотой роковою
Иной раз одна на двоих.
Любила ты с лёгкостью ложной,
Не так, чтобы раз и – навек.
Ведь было же это не сложно,
Когда тебя любит весь свет.
Любовь твоя морем кипела,
О совесть как в берег биясь.
Ты тело продать не умела,
Не ввязнув в постыдную грязь.
Пойди ж, посмотри же ты ныне,
Тебя не захочет любой,
И скажет, – уж лучше в пустыне
Сгореть, чем с тобою любовь.
А было же женское тело
Когда-то прекрасно во всём
Его бы вернуть ты хотела.
Но нет! Тому времени – всё!
Не знала тогда себе цену,
Когда ты прекрасной была.
Теперь же займёт твою сцену
Другая-с: «была – не была!»
Когда я снова встречусь с Вами,
Себе не стану изменять.
Любовь с остывшими страстями
Ушла навечно из меня.
И в ту счастливую минуту
Не потеряю головы.
Скажу тебе я «Вы» – не лгу тут,
Ведь для меня ты стала: «Вы!»
Далёкой будешь от меня ты,
Отвергнув некогда любовь.
И мой цветок любви измятый
Не расцветёт перед тобой.
Надежд сгоревшие мученья
Дыханье жгут моё как дым,
Любовь мне первая – ученье —
Обман жестокий молодым.
К чему травить былые раны?
Они итак ещё больны,
Когда огонь любви незваный
Их открывает мне сквозь сны.
И вновь гниют они страстями,
Волненье, жар подняв в крови.
И тарахтит во сне костями
Скелет несбывшейся любви.
То ли алеющий восток,
То ли степная жуть и даль,
То ли реки в дождях поток,
То ли степной сухой цветок
В душе умели зарождать
Любовь к степям, к кострам долин:
Когда холмы небесный жар
Безжалостно сжигал, палил,
Когда в сиянье голубом
Под шёпот хрупкий камыша,
На небе появлялся бог,
А в пятки пряталась душа, —
Спасал уют глухих кошар, —
Приют извечных пастухов.
Была ж ведь жизнь здесь хороша,
Хотя наполнена тоской.
Иной же раз во тьме ночей
Так разливался волчий вой,
Что думал я, что я ничей,
И мне не надо ничего.
Крадучись волки перейдут
На Горькой балке ручеёк
И база хлипенький редут,
И не поможет и ружьё.
Со страхом жутким или без
Я в ночь смотрел, зажавши кнут, —
То был пастуший мой ликбез:
Ждать смело, и когда перемахнут
Предел на выстрел огоньки
Арапником ударить так,
Чтобы отбросил волк коньки,
А нет, – в бега ударился.
И пробуждалась ночь:
Крик, топот, визги, лай собак,
С душою в пятках волки прочь
Неслись, не помня и себя.
И только с трепетом утра
В душе стихала кутерьма,
Что ночью так взбодряла страх,
Что жизнь в степи, не жизнь – тюрьма.
Жизнь! Это не просто слово,
Не просто звучный звук!
И я скажу, без недомолвок,
Никто не жил на свете двух.
