Но и нашу библиотеку Замок тоже не показывал. Ни Янселю, ни мне.
Вернее, показывал… в картинках. Вроде тех, на которых сокровищами дразнил. И на библиотечных картинках полки с томами уходили вдаль неисчислимыми рядами.
Было дело, когда оставался в одиночестве, пробовал обращаться к Замку с просьбой, провести к сбережениям предков. На что Замок вёл… и неизменно приводил меня в страшную комнату. Ту самую! Где выпил из меня кровь и магию.
В первый раз когда понял, куда заманил меня Замок, я в панике выскочил из комнаты. Несмотря на излечение Уруса именно здесь, ужас и боль, испытанные маленьким крысом, не изживались никакими оборотами и уговорами!
Во второй раз я всё-таки заставил себя осмотреться.
Голые ослепительно белые стены с окном и дверью. Совершенно пустая комната, если не считать странный трёхсторонний то ли стол, то ли постамент из непонятного материала чёрного цвета.
И в центре столешницы хищно щерился тремя острейшими гранями тот самый то ли колышек, то ли клинок!
При взгляде на сверкающий трёхгранник меня вновь невольно пробрал озноб, и накатила паника. Я стрелой вылетел из той комнаты, сразу же растеряв все мысли о сокровищах. Потому в следующие разы я разворачивался уже на пороге. Невзирая на все попытки Замка заманить меня к столу с трёхгранником, упрямо не желал даже просто заходить туда.
Наш разговор с Янсом состоялся в холле замка. На замечание мага о книгах и сокровищах в сердцах бросил:
– Да где их искать-то эти книги и деньги? Хоть бы кто и где чего-нибудь написал, намёк какой дал. Он, сволочь, даже мне ничего не указывает! Только приводит в ту комнату… ну, ту, в которой чуть меня не убил, а Уруса спас. Видеть её не могу! Да и пустая она.
На мои слова вдруг заскрипела дверь, ведущая в центральную часть, которую, кажется, кроме Алески ещё никто не открывал. Да только вряд ли Замок ему много показал. Как всегда, покружил мальчишку по коридорам и переходам и вывел назад. Иногда мне казалось, что Замок играл с пацаном…
Мы с магом переглянулись и шагнули на звук призыва. Уж в этот-то раз к моей тайной радости Замок повёл нас на другой уровень и в сторону от страшной комнаты. И привёл в покои, в которых, по всей видимости, когда-то жила девушка или женщина. Об этом можно было судить по особому уюту, который могли создавать только женщины.
Занавески с воланами, вышитые подушечки, кружевные салфетки – вроде в меру, чтобы не раздражать. Какая-то плюшевая игрушка приткнулась в кресле. А игрушка зачем?
На стене висел портрет мужчины. Оборотня, судя по всему… хм, и не только! Изображённый мужчина чем-то неуловимо был похож сразу на Ррыка и отца…
Пока я рассматривал портрет предполагаемого предка – кстати, это было первое изображение, встреченное в здании замка, не считая, конечно, вычурного портрета Грахиаша – Янс нашёл какую-то толстую тетрадь, исписанную красивым витиеватым почерком.
Судя по отмеченным датам, чей-то дневник. У-у-у, какая древность! Вот эта запись была сделана шестьсот три года назад, только не в начале зимы, а ближе к концу лета. Что там написано?
«… Малышка запнулась, упала и так сильно стукнулась, что рассадила ладошки до крови…»
Скривился. Ну, конечно, дневник какой-то няни о своей воспитаннице.
Ещё только бегло проглядев найденную тетрадь, Янсель заявил, что мы нашли нечто весьма важное.
И что, скажи, такого важного и интересного в расписывании воспитательного процесса, пусть даже и кого-то из моих предков? Кто когда упал, заплакал и чем сопли ему или ей утирали? Тьфу!
