– Ну да, ну да… – протяжно ответил полицейский.
Наконец, убедившись в правдивости слов почтенного мистера Свена об отсутствии незарегистрированных лиц, верный служитель правопорядка заглянул, на всякий случай, за открытую дверь кабинета, и на этом закончил свой осмотр.
– Вас кто-то неверно информировал… – пожал плечами продавец, – вы сами в этом убедились!
Констебль не нашел подходящих слов, чтобы сгладить неловкость, и не обидеть знакомого продавца и директора служебной проверкой.
– Извините, сэр, служба такая…
– Все в порядке, я все понимаю! – улыбнулся в ответ мистер Свен.
Служака вышел в коридор, и Сэмюэль, закрывая за ним дверь, взглянул на старую фотографию, и в сердцах про себя ругнулся, понимая о своей допущенной оплошности.
На фотографии, за домом выглядывало огромное дерево, а между листьями прятался маленький сказочный человечек. Он сидел с веткой в руках, и наматывал на нее серый дым, валивший из трубы.
Прикрыв дверь, они тем же путем вернулись в магазин.
Оценив кислый вид мистера Фэдиша, продавец сладостей незамедлительно достал из ярко освещенной витрины воздушное семицветное пирожное, и протянул его констеблю на белоснежной фарфоровой тарелочке.
– Не расстраивайтесь! Вот это пирожное быстро поднимет вам настроение. Ведь оно так и называется: «хорошее настроение»! – весело подмигнул ему добрейшей души продавец и директор в одном лице.
– А это вашей жене! – закрывая коробку с пирожным, вдогонку к первому презенту, предложил Сэмюэль.
– И почем нынче хорошее настроение? – грустно спросил полицейский.
– Ну что вы, это за счет заведения, как самому постоянному и преданному клиенту. – любезно предложил директор.
– Ну, мистер Свен… как – то неудобно! – засмущавшись, сказал Фэдиш.
– Это пирожное – одно из моих любимых. И название прекрасное: «Грезы любви!» Это вам, от души!
– Ну, разве что, от души! Тогда, пожалуй, еще одно.
Аппетитные алые губки улыбались констеблю на белоснежном корже, в форме сердечка, скрепленные кремовой прослойкой.
«Грезы любви» было снова бережно запаковано в маленькую фирменную коробочку, с названием кондитерской «Фредант».
С видимым удовольствием, Фэдиш, было, развернулся попить чайку, как тут неожиданно замер, и хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– А я-то думаю, что не так с той фотографией!
– С какой фотографией? – с непонимающим видом отозвался Свен, внутри похолодев от страха.
И подняв указательный палец, Фэдиш затряс им в воздухе:
– Меня не проведешь! – и хитро усмехнулся.
– А что случилось, что такое? – занервничал кондитер.
– На фотографии, за домом было дерево.
– Да? – вопросительно воскликнул Свен.
– А на нем… – продолжал Фэдиш, сделав многозначительную паузу.
– А что на нем? – упавшим голосом пролепетал Свен.
– Как что? Листья на нем, а значит, это было летом, да и мальчишки на фото легко одеты. А зачем, и с какой целью, скажите на милость, в такую жаркую пору разжигать камины? – блеснул своим «кругозором» Фэдиш, всю жизнь мечтавший стать знаменитым сыщиком, но, почему-то, этого так и не случилось.
– Ваше начальство явно вас недооценивает, – не раз говорила его «любимая» теща, близоруко щурясь на зятя. – Ну да ничего, придет время, и вы им еще докажете, что у вас врожденный нюх сыщика! – заявила она, когда он в очередной раз нашел ее потерянные очки на ее лбу.
И вот, кажется, подвернулся подходящий случай, и он с триумфом взглянул на мистера Свена.
