Махапские землеологи - страница 15

7

Суровое Сибирское житие… Глухомань и таёжные трущобы, девственные леса и непуганые звери. Здесь, чтобы выжить, надо много трудиться, быть выносливым и неприхотливым. Но когда нутро твоё гнилое и ленивое, на работу можно наплевать и забыть о делах насущных.

В покосившейся избушке, на печи, лежал Гришка Распутин. Тяжёлое похмелье и большая шишка на лбу делали самочувствие невыносимым. Но лодырь с достоинством терпел привычную муку. Еще бы – драться и сквернословить на пьяную голову было его любимым занятием. Часто алкаш слышал от односельчан: «Угомонись, гниль! Работать надо!», «Гришка, бестолочь, огородом займись! Бурьян дурнинушкой прёт». На что паразит с ехидством отвечал: «Не надобно мне. Кони пущай пашут до упаду. Я – творение божье, по его образу и подобию слеплен. Раз бог меня создал, пусть дитя немытое и кормит. Труженик и лодырь – все, рано или поздно, помрём».

«Порченый» – так окрестили в деревне худосочного несуразного мужичка из новых, который, спасаясь от голодухи, притащился с поволжских степей. И точнее слова не найдёшь! Сибирские мужики жалели забулдыгу и по возможности наливали. «Беженец», «Наплыв» сильно обижался, если при розливе ядрёного самогона его не замечали.

Вымерли родные, и Гришка пошёл бестолково слоняться по миру, добывая, где придётся и как придётся, харчи на пропитание. Как-то нашёл в больнице под лестницей приют, где можно было укрыться от Тюменской стужи. Пожалели медработники оборванца, но не оценила распутная душа акт милосердия. Однажды бес попутал, и проходимец украл узелок с деньгами. Снова оказался под забором и начал отстукивать гнилыми зубами мелкую дрожь. С горем пополам пристроился в трактире, где разрешали доедать за гостями. А потом плюнул и пошёл бродяжничать по-взрослому, начал воровать коней. С длинным носом, с мутными кисельными глазами, весь заросший, был страшнее чёрта. Конокрадов раньше, ой как, не любили. На стыке двух столетий гужевая тяга была самой передовой и надёжной в сельском хозяйстве. Конь являлся таким же кормильцем, как глава семьи, и выносливую скотину оберегали особо. Но если кто замахивался на самое дорогое, на символ сытости и процветания, эту сволочь лупили палками всем селом, частенько забивая до смерти.

***

Командир махапской разведки, зевая, смотрел на экран. Наблюдение утомило. Тёмная личность без головы продолжала неподвижно сидеть за столом. Медленно текли секунды ожидания, но ничего не происходило.

Стокар потёр глаза:

– Что он застыл, чего он ждёт?

– Командир, пришёл ответ из ставки, – доложил второй пилот. – Направляю в блок дешифровки и вывожу на экран.

– Хорошо. Давай, – Стокар оживился и тряхнул головой. Скоро он взволнованно читал: «Совершенно секретно. Зорлиц – Стокару. Ниша не обнаружена. В справочниках не значится. Есть мнение, что это локальное облако тонкого плана очень маленького объёма, похожее на часть индивидуального субстракта сознания Полигата. Рекомендую поставить жучок для получения информации».

Стокар разочарованно откинулся на спинку кресла:

– Ну, это мы уже сделали.

Вдруг командир прикусил язык и внезапно замолчал. На экране тёмная личность превратилась в страшного рогатого карлика размером, не больше полуметра. Уродец ловко спрыгнул с кресла, подбежал к дубовому сундуку, забрался на стул, с трудом поднял крышку, вытащил маску ворона, прикрыл ей страшное лицо, спрыгнул на мраморный пол, разбежался и исчез в стене.