«Хотя чему я удивляюсь, – подумал он, – заложили в него программу, вот он и играет по алгоритму».
Робот сбился и остановился. Посидел пару секунд, уставившись в клавиши. Потом проиграл последний такт и снова сбился.
– Черт, как же там… – сказал он негромко сам себе.
Попробовал еще раз.
– Забыл, – сказал Саша, – ничего, вспомню.
– Как программа может «забыть»? – спросил Антон.
– Какая программа?
– В тебя записали программу проигрывания пальцами по определенным клавишам. Как понять – «забыл»?
– Никто в меня ничего не записывал. Мой хозяин показывал мне, куда нажимать, а я пытался повторять. Потом я долго тренировался. Давно это было. Я музыкой уже лет десять занимаюсь. Эту композицию я сам написал.
– Музыка – это в каком-то смысле математика. Математика мира творчества. Можно писать, будучи глухим, но зная закономерности.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что не может быть у робота творческого мышления. Как ты это делаешь?! – Антон немного повысил голос. Но не от злости и раздражения, а от удивления.
– Когда хозяин начал учить меня живописи, музыке и поэзии, я как будто вышел из… – Саша посмотрел на свою ладонь, – из какой-то пелены, из тумана. Я начал видеть все по-другому. Как будто я очнулся от полудремы, и все стало четким и понятным вокруг. Мне сложно подобрать точные слова. Может, так и появляется сознание – постепенно.
– Человек уже рождается с сознанием, не может оно появляться постепенно, – возразил Антон.
– Не согласен, – произнес Саша, – если лишить ребенка с самого рождения органов восприятия – зрения, слуха, осязания и так далее, – то сознание у него не появится. Потому что не будет поступать информация в мозг.
– Ладно, философ, я поем и пойду за Евой.
– Я пока поиграю?
– Конечно.
Антон вернулся на кухню. Достал из холодильника кастрюлю и налил суп. Разогревая обед, он слышал, как из комнаты Евы доносится прекрасная музыка, созданная нечеловеческим разумом.
* * *
Ева сидела в кресле в коридоре, рядом стоял Антон. Он с торжественным видом представил ей игрушку по имени Саша.
– Это в… вместо Боба! – обрадовалась девочка.
– Это лучше Боба, – прозвучал полифонический голос.
– Он умеет играть на пианино, – сказал Антон.
– И рисовать, – добавил робот.
– Он останется у нас н… н… навсегда?
– Я думаю, да, – сказал Антон, – если он сам не захочет уйти.
– Как он может чего-то захотеть? – спросила девочка.
– Этот может, – ответил Антон, глядя на Сашу.
– Я все могу, – сказал робот.
– Прям на пианино играешь?
– Да.
– И рисуешь?
– Да.
– А конструктор любишь собирать?
– Можно попробовать, если там не очень мелкие детали.
– Классно! С чего начнем? – спросила Ева робота.
– С обеда, – ответил Антон.
– Да, да, знаю, и р… р… руки помыть, – сказала девочка, – п… п… после еды посмотрим, на ч… ч… что он способен.
– Ты удивишься, – сказал Антон.
Ева быстро подружилась с роботом. Целыми днями она проводила время вместе с ним, пока Антон разъезжал по своим делам, которых у него неожиданно образовалось больше, чем обычно. Они выдумывали сцены с куклами, рисовали красками и смотрели мультфильмы, а еще Саша пытался научить ее играть на пианино хотя бы одной рукой. Роботу нравилось заниматься ребенком. Он чувствовал себя полезным. Понимание того, что он учит чему-то человека, доставляло ему удовольствие. Ева не переставала удивляться поведению Саши. После общения с подобным ему Бобом Саша казался ей слишком живым для робота.
