Вчера я сумела затащить Родиона на выставку современной живописи. Он сопротивлялся, как мог, но по итогу ему все понравилось. Даже предложил купить картину, которая мне особенно полюбилась. Рыбак в лодке. Я отказалась, потому что стоила слишком уж дорого. Он и так тратит на меня много. На прошлой неделе сережки бриллиантовые подарил без повода.
После выставки гуляли по набережной и купили у старушки цветы. Она на радостях минут пять желала нам здоровья и счастья. Было очень трогательно.
Так что не переживай, у нас все отлично. Совет, как говорится, и любовь.
На днях я вспоминала, как ты когда-то советовал присмотреться к Родиону. Все твои слова, как и обычно, попадают в цель, пап. Даже не знаю, что со мной было, если бы не его любовь и забота. Рядом с ним ждать твоего возвращения гораздо легче.
Скучаю по тебе каждый день. Твоя Линда.
Бережно сложив исписанный лист пополам, я убираю его в шкатулку, где хранятся другие мои письма папе. Когда приходит день передачи корреспонденции, я отдаю их всем скопом. Пусть кто-то назовет такой способ переписки старомодным, но мне важно общаться с папой именно на бумаге, а не в напечатанных сообщениях. Кажется, что так моя любовь будет чувствоваться острее.
– Малышка, ты идешь? – звучит голос Родиона снизу. – Я уже есть хочу.
Вдев в уши новые серьги и схватив сумку, я сбегаю вниз по лестнице. Сегодня пятница, что означает очередной выход в свет. На этот раз мы идем в нашумевший бар с рейтингом восемнадцать плюс, где столы обслуживают полуобнаженные официантки. Я поначалу скривила нос, но Родион заверил, что его интересуют только коктейли и «ни на кого кроме меня у него не стоит».
Чувствовать себя непринужденно в заведении, кишащим голыми телами, оказывается сложнее, чем я себе представляла. Официантки банально разгуливают между столами в одних трусах, заставляя посетителей плотоядно таращится на их задницы и груди. Приходится заказать коктейль покрепче, чтобы хоть немного расслабиться.
– Эта черненькая ничего такая, – скалится Макар, обгладывая взглядом ягодицы девушки, обслуживающей наш столик. – Пожалуй, заберу ее с собой после смены.
– А может быть она не пойдет, – возражаю я, желая встать на ее защиту. – То, что она здесь работает, не означает, что она проститутка.
– Да они здесь все шлюхи, – хохочет он. – У них и такса есть. Платишь сорок косарей и пилишь ее всю ночь, хоть в рот, хоть в жопу.
– Макар, – осекает его Родион. – Будь посдержаннее в выражениях.
– Извини, Линда. – Макар делает шутливый поклон. – Я хотел сказать, что за сорок тысяч любую из этих прекрасных леди можно отвезти к себе в апартаменты и до самого утра предаваться плотским утехам.
Я прячу улыбку. Макар вызывает во мне смешанные чувства. Часто его грубость граничит с аморальностью, но Родион считает его своим лучшим другом, и это не позволяет мне относится к нему совсем плохо.
– Я отойду в туалет. – Потрепав меня по колену, Родион встает. – Макар, не обижай мою малышку. Вернусь – проверю.
– Да что я, изверг, что ли? – притворно возмущается тот.
– А ты на голых девушек не засматривайся. – Я шутливо грожу Родиону пальцем.
– Знаешь же, что они для меня просто деревья.
– Вскружила ты голову нашему пацану, – хмыкает Макар, проводив его взглядом. – Так и до свадьбы не далеко.
Я пожимаю плечами. Что вообще на такое ответишь?
– Сколько вы уже вместе? – не унимается он. – Года два?
