Малайзия изнутри. Как на самом деле живут в стране вечного лета, дурианов и райских пляжей? - страница 2

Двадцать лет назад двадцатилетняя влюбленная я шагнула из зала прилета международного аэропорта Куала-Лумпура в новую жизнь, которая тут же подхватила горячим дыханием тропиков, забилась в легкие влажным воздухом и оглушила вихрем красок и незнакомых звуков. Калейдоскоп лиц всех национальностей, яркость одежд, запахи, причудливые формы здания аэропорта ошеломили. Это было двухнедельное романтическое путешествие в гости к любимому человеку и моя первая «заграница».

Уже несколько минут спустя мы неслись на машине в сторону сверкающего огнями ночного Куала-Лумпура. Еще через полчаса вдалеке показались башни-близнецы Петронас. Я смотрела из окна на проносящийся мимо пестрый незнакомый город, на отражающиеся друг в друге высотные здания и даже не могла себе представить, что рядом сидит мой будущий муж, что у нас будут дети, болтающие на русском и английском, что я проеду эту страну вдоль и поперек, выучу ее язык, буду здороваться за руку с премьер-министром и напишу о Малайзии книгу.

Первое знакомство с Малайзией состоялось несколькими годами ранее, задолго до того, как эта страна замаячила на горизонте в качестве будущего дома. Было это знакомство заочным. Если не считать малайских рассказов Сомерсета Моэма[3], о Малайзии я тогда не знала ровным счетом ничего.

В 1999 году во время летних каникул после первого курса я нашла работу на лето при Национальном олимпийском комитете Узбекистана. В Ташкенте проходил сбор национальных олимпийских комитетов стран Азии и решался вопрос, в какой стране будут проводить Азиатские Игры 2006 года. Требовались переводчики.

Однажды на утреннем распределении заданий мне сказали, что следующие несколько дней я буду переводить для принца из Малайзии, который по совместительству еще и председатель олимпийского комитета Малайзии.

«Настоящего принца?» – изумилась я.

«Настоящего, – подтвердил шеф переводчиков, – со свитой».

Принц оказался филантропом, который в свободное от охоты на малайзийскую дичь время занимается развитием спорта в стране.

Для начала принца со свитой предстояло встретить в аэропорту ночью. Он летел из Куала-Лумпура, и само это название переливалось всеми экзотическими красками, которые я только могла себе представить. Мне вручили вырванный из блокнота листок с именем, которое состояло из девяти слов и начиналось словом «тунку».

«Это что, мне вот так к нему и обращаться?» – ужаснулась я.

Мне сказали, что принца можно кратко называть Его Высочеством. Через несколько лет я узнала, что в Малайзии тринадцать штатов и в девяти из них есть свой султан. Дети, жены, братья и сестры всех этих султанов считаются принцами и принцессами, а многочисленные родственники разнообразной дальности добавляют перед именем титул «тунку», что означает особу королевской крови. Сказать, что в Малайзии каждый пятый – особа королевской крови, конечно, будет преувеличением, но принцем здесь никого не удивить. Но это все я узнала намного позже.

В моем воображении, подпитанном русскими народными сказками и сериалами начала 90-х, малайзийский принц представлял собой собирательный образ королевича Елисея в поисках мертвой царевны[4] и принца Али из «Возвращения в Эдем». И непременно был на белом коне. В слове «свита» мне мерещилось что-то восточно-таинственное с павлинами, шамаханскими царицами, веерами из страусиных перьев и говорящими попугаями.