Не так просто зайти на Останкинскую телебашню даже с тысячей рублей, как может показаться на первый взгляд. Приходится пройти досмотр более тщательный, чем в аэропорте. Вынимаю всё из карманов, выворачиваю свой рюкзак наизнанку, также меня просвечивают на рентгене. Даже на последний сеанс оказывается огромная очередь. Где-то полчаса жду своего грандиозного подъёма. Наконец лифтерша, которая похожа на робота сферы обслуживания, всё время натянуто улыбается, у неё не выбивается ни одна волосинка из кули на голове, идеальный малозаметный макияж, нажимает кнопку «337», что означает «смотровая площадка». Лифт едет со скоростью семь метров в секунду, и мы все чувствует себя как на взлетной полосе. У меня даже начинает закладывать уши.
Дверь открывается, и вот – лучший вид в городе. Город словно у тебя на ладони. Я словно вижу игрушечные Звездный бульвар и гостиницу «Космос». Мне кажется, будто я могу взять деревья пальцами и переставить их в другое место. Облака прямо напротив меня – стоит лишь протянуть руку. Под ногами стеклянный пол, и я вижу под собой пропасть. «Интересно, покорю я эту столицу или нет?» – задаю себе вопрос. Затем беру в бистро стакан чая и полчаса сижу смотрю на панораму. Кафе вращается, мне даже не нужно передвигаться, чтобы сменить вид.
Этим утром я сидела на кухне, завтракала икрой мойвы, которая осталась от вчерашнего ужина Дениса. Рядом оказался симпатичный француз, у которого задержали рейс, и он застрял на несколько дней в Москве. Брюнет с карими глазами, чем-то похож на цыгана: хотя чистокровных французов не так много, в основном, иранские и сенегальские эмигранты везде оставили свой след. Жан, поедая виноград, рассказывает о своей любви к русской культуре и литературе, в частности.
– СтанИславский – отец театральной актёрской школы.
– СтанислАвский, – учу француза произносить фамилию Константина Сергеевича правильно.
– СтаниславскИй.
– СтанислАвский. Ударение на «а». Ты всё равно хорошо говоришь по-русски.
– Учил русский язык в Волгоградском государственном университете.
Я реагирую без удивления на то, что он называет мой родной университет. За месяц в хостеле я уже успела встретить студентку этого вуза, которая защищала диплом у моего научного руководителя. Так же в хостеле жила ещё одна моя землячка. Мир очень тесен, особенно когда речь идёт о дешевых хостелах.
– Я окончила этот университет.
– О! Невероятно!
– Ты видел Родину-мать?
– Родину-мать?! – недоумевает Жан.
– Мамаев курган.
– Да, конечно! Это эпично.
– Родина-мать – сама скульптура, женщина с мечом. 85 метров в высоту! Самая высокая скульптура в мире!
– Правда?
– Статуя свободы выше, но она на постаменте. Сама скульптура меньше.
Показываю Жану сборник стихотворений Артюра Рембо на русском языке. У меня всегда с собой творения Артюра Рембо, они что-то вроде моего талисмана. Если есть в кармане сборник стихотворений одного из «проклятых поэтов», значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день. Почитаешь о его страданиях, посмотришь, что у него в голове творилось, и твои проблемы кажутся ничтожными. Ты просто счастлив по сравнению с ним!
– Он очень важен для французов, – поясняет Жан. – Он, как это по-русски… мессия! Он очень крут.
– Гений, что тут скажешь! В России так относятся к Есенину, как вы к Артюру Рембо.
– У вас слишком много хороших поэтов, а у нас Артюр Рембо практически один. Скорее, как вы к Пушкину, мы к нему относимся.
