– Хороший снимок, – похвалил Аркадий.
– Узнали? – искренне удивилась Екатерина Васильевна. – Это в день окончания гимназии.
– Вы и сейчас очень похожи, – сказал Аркадий. Это была правда.
– Что вы, Аркаша, – залилась краской Екатерина Васильевна. – Я уже старуха. Какой вы, однако… Я вам лучше принесу компот.
И она торопливо ушла.
– А ты говорил, жмоты! – повернулся Аркадий к Косте.
– Т-так то ж т-тетка, она н-ничего.
Екатерина Васильевна возвратилась с подносом, на котором стояли три фаянсовых кружки с компотом и тарелка свежих, домашнего печения кренделей. Аркадий и Киселев переглянулись: таких кренделей они уже не пробовали давно.
– Мы по важному делу, – сказал Аркадий, допив компот и дожевав крендель.
– Слушаю вас. – Лицо женщины напряглось.
– Нас беспокоит, что Косте трудно дается французский. Его могут оставить на второй год.
– Да что вы! – испугалась Екатерина Васильевна. – И ничего нельзя исправить?
– Вообще-то можно, – ответил Аркадий, – но у Кости не остается времени на домашние задания.
– Вы правы, – смутилась Екатерина Васильевна, – я прослежу, чтобы муж его меньше загружал. Спасибо, мальчики, что пришли. А теперь прошу извинить, я спешу. – И она вышла из комнаты.
Минуты две приятели подавленно молчали.
– Я ч-честно предупреждал, – с трудом выдавил Костя.
Киселев опустил голову. Внезапный уход Екатерины Васильевны разбивал его последние надежды, Аркадий тоже был обескуражен провалом своей дипломатической миссии. Костя мог бы еще подождать. Через день Ведьма снова влепит ему двойку – и будет повод вернуться к разговору. Но Киселев ждать не мог. А без него рушился весь план. Впрочем, терять уже было нечего.
В прихожей послышались легкие шаги. Аркадий замер, собираясь с мыслями, и бросился к двери.
– Екатерина Васильевна, можно вас на минуту?
– Аркаша, я приглашена к обеду. И уже опаздываю. Приходите на той неделе: в среду или лучше в четверг.
– Будет поздно, – ответил Аркадий.
– Что поздно? Вы недоговариваете?
Екатерина Васильевна встревоженно вошла в гостиную. Она была в пальто с песцовым воротником и песцовой шапочке. От нее исходил тонкий запах духов.
– Я не успел сказать, что сам Костя с французским не справится. Даже если у него будет много свободного времени.
– Господи, – опустилась на стул Екатерина Васильевна. – Что же делать? Я когда-то знала и французский, и греческий, но уже ничего не помню. А учителя небось нынче дороги?
– Да… но простой репетитор ему не поможет.
– Это почему же? – удивилась женщина и сняла шапочку: ей стало жарко. – Вон у соседей сын балбес балбесом, наняли гимназиста, и он помог по арифметике.
– Ведьма, простите, мадам Языкова невзлюбила Костю. И она ему поставит тройку, только если он будет разговаривать по-французски, как парижанин. А для этого он целый день должен с кем-нибудь болтать по-французски – иначе ему придется вернуться обратно в деревню.
– Как вернуться? – Тетя была искренне взволнована. – Мы к нему очень привыкли. Своих детей нам Бог не послал. Мальчики, Коля, Аркаша, посоветуйте. И потом, где я найду такого учителя, чтобы он занимался целый день? Да и денег у нас таких нет.
– Мы и сами не знаем, чем помочь, – сокрушенно произнес Аркадий.
– Что обидно, – добавил Киселев, – способный Костя очень. Преподаватель математики не успевает записать на доске задачу, а Костя уже тянет руку: он ее решил… в уме.
– Да и дяде он помогает лучше любого бухгалтера, – обрадовалась Екатерина Васильевна. – Но вот французский…
