Постояв с минуту, друзья медленно двинулись вверх по улице.
– А меня вытурили с треском из СБУ за то, что я откровенно критиковал происшедшие в Украине перемены, – глядя себе под ноги, вдруг заговорил Лука Григорьевич. – Ко мне сначала прислушивались, затем, по чьей-то команде, все отвернулись. В конце концов, моя служба закончилась в городе Харькове, где мне выразительно указали на дверь.
– А пенсию? Пенсию тебе платят? – покосился на него Кирилл Матвеевич.
– Да так, слёзы одни, – вздохнул Лука Григорьевич. – Потому я оставил свою квартиру в Харькове сыну, а сам, вместе с женой, переехал сюда, в Меловое, в хату родителей. Сначала в ней, после смерти родителей сестра моя, Вероника проживала, а когда она умерла, я выкупил хату у её детей и поселился в ней теперь уже до конца своей жизни.
– Раз так, то в гости к тебе я сегодня напрошусь, – улыбнулся Кирилл Матвеевич. – Но сначала ты меня по улицам посёлка с ознакомительной экскурсией поводи…
***
Вернувшись в хату как всегда через окно, Корсак увидел в своей комнате Марысю и замер в изумлении. Мгновение спустя он встряхнулся от изумления, и его лицо сделалось пунцовым от охватившего его гнева.
– Эй, свинья жирная, как ты осмелилась войти в мою комнату без разрешения? – прохрипел он срывающимся голосом.
– Так я только прибраться зашла, Василий Поликарпович? – попятилась к двери, трясясь от страха, женщина.
– Как ты сюда вошла, жаба?! – с исказившимся от злобы лицом взревел Корсак. – Уходя, я закрыл дверь и окно на замки, а ключи с собой взял.
– Так у меня от двери запасные ключи есть, – сделав судорожное глотательное движение, прошептала Марыся. – Ещё вчера, с вечера, когда я приносила вам ужин, то обратила внимание, что в комнате уборка требуется. А сегодня, в ваше отсутствие, я решила немного прибраться, и…
– Я тебе сейчас приберусь, свинья! – дико вращая глазами, шагнул в её сторону Корсак. – Я сейчас из тебя котлету по-киевски вылеплю!
Ожидая ударов, женщина зажмурилась, сделала шаг назад, но, уперевшись спиной в закрытую дверь, остановилась.
Корсак в одно мгновение оказался перед ней, замахнулся для удара, и… Он резко опустил руку и вернулся к окну.
Едва живая от страха Марыся попыталась тихо открыть дверь и выскользнуть из комнаты, но была остановлена резким окриком Корсака.
– А ну, стоять, жаба! – рявкнул он, не оборачиваясь. – Наш разговор ещё не окончен!
Женщина задрожала, как осиновый лист, и вся сжалась. Корсак медленно обернулся и, не сводя с Марыси полного лютой злобы взгляда, присел на стул.
– Слушаю твои объяснения, тварь, – сказал он, складывая перед собой на столе руки. – Ты не должна заходить в мою комнату без разрешения, даже если я превратил её в сарай. Если у тебя отшибло память, я сам провожу здесь уборку!
Несчастная женщина кивнула, развела руками и виновато опустила голову.
– Скажи, ты рылась в моих вещах? – повысил голос Корсак.
– Н-нет, я только пыль вытирала, – поникла Марыся. – Я даже пальцем не касалась ваших вещей, Василий Поликарпович.
Корсак долго и пристально смотрел на изнемогающую под его тяжёлым взглядом женщину. Наконец, приняв какое-то решение, он скупо улыбнулся:
– Ладно, не сердись, Марыся. Я терпеть не могу, когда кто-то в моих вещах копается.
– Так я… – женщина снова судорожно глотнула и проглотила остаток фразы.
– На этот раз я тебя прощаю, и недоразумение между нами будем считать урегулированным, – скрепя сердце, процедил сквозь зубы Корсак. – Но если ещё раз войдёшь в мою комнату без разрешения, наказание будет суровым.
