Пар в психиатрической больнице у нас было немного, так как программа курса психиатрии в медицинском университете предусматривает две недели практики и несколько посещений острых отделений для написания академической истории болезни. До этого нам уже был начитан лекционный материал.
Затем каждый студент был прикреплён к куратору и закреплён за своим пациентом. Конечно же, студентов психиатрического курса ведут в острые отделения, где находятся пациенты, которые переживают яркие психотические эпизоды, находятся с тяжелыми диагнозами или вообще находятся на длительном или постоянном пребывании в психбольнице.
Как потом я узнала уже из своего психиатрического опыта как врача, в каждом отделении есть определённые персонажи, которые из раза в раз демонстрируются студентам, чтобы была написана какая-то стандартная академическая история болезни и не было сюрпризов. И очень редко случается, когда лечащий врач-куратор проявляет инициативу дать какого-то относительно свежего пациента, чтобы разобрать его со студентами.
Итак, при распределении мне достался пациент, которого я очень хорошо помню и по сей день. Это был мужчина около 50 лет, худощавый, невысокий, с тёмными длинными волосами. Когда мы зашли в отделение, он сидел за шахматной доской, переставляя фигуры в хаотичном порядке.
Я думаю, что стоит рассказать о моём первом входе в отделение. На входе вас встречает массивная железная дверь, которая открывается специальным ключом. Когда я оказалась перед этой дверью, она открылась с характерным скрипом, и нас сразу окутал запах – смесь кислой еды, духов и физиологических выделений. Как только я переступила порог, дверь захлопнулась с громким грохотом, оставив нас внутри, где перед нами открылся длинный коридор. Слева от меня были кабинеты с табличками «Ординаторская», «Заведующая отделением», «Комната медперсонала». А дальше еще одна такая же массивная дверь, за которой взору представилось огромное отделение с комнатами по обеим сторонам. Это было мужское отделение.
Как только дверь закрылась, все пациенты обернулись к нам. Одни ходили хаотично, другие сидели за столами, третьи приставали к санитаркам со своими навязчивыми идеями. Кто-то из них стал сразу подходить к нам и активно интересоваться, кто мы такие и с какой целью пришли сюда. Я заметила, что среди пациентов четко выделялись санитары, у них была специальная медицинская одежда зеленого цвета и очень усталые, пустые и местами отстраненные лица – они выглядели словно выжженные изнутри.
Это было достаточно странно и страшно. За все время, пока мы двигались вдоль самого помещения, тенью от нас справа и слева стояли санитары.
Мой пациент сидел за столом в столовой. У него перед глазами был лист бумаги, и он, ничего не делая, просто смотрел на него. Дальше мой куратор подозвала его, представила нас друг другу. Первое, что сказал пациент мне: «Дайте ручку, мне надо написать письмо. Дайте ручку. Мне надо написать». Он повторял это снова и снова, словно застрял на одной фразе. Его глаза были широко раскрыты, рот приоткрыт, а нервный смех периодически прорывался сквозь его бессвязную речь. На тот момент я находилась в шоке от увиденного. Он постоянно подхихикивал, обходил меня слева и справа. Что-то тараторил ещё без остановки, и весь посыл заключался в том, что ему необходима ручка. Эта просьба была абсолютно бессвязной, но я всё равно пыталась уловить хоть какой-то смысл.
