Полина смотрела на кукол с нескрываемым восхищением.
– Я не могу. Они такие красивые. А как же ты?
– Я еще написала стихотворение, прочитаю его.
– Нет, так нечестно! Лучше давай я прочитаю твой стих, а ты подаришь кукол.
Глаша вытащила из кармана свернутый вчетверо тетрадный лист и протянула его Полине.
– Только ты заранее почитай, вдруг почерк не разберешь.
– Разберу, он у тебя идеальный, – и Полина радостно обняла подругу.
Во время чаепития все по одному выходили со своими подарками и передавали их растроганной до слез Ангелине Львовне. Куколок-балерин оказалось целых шесть. Их посадили на крышку рояля, и это было так красиво, что улыбки не сходили с лиц присутствующих. Но вот все подарки были подарены, и внимательная ко всему происходящему Ангелина Львовна обратилась к Полине.
– Поля, а ты что так скромно сидишь? Что ты приготовила?
Полина вышла на середину.
– Стихотворение.
Все одобрительно зашумели. Ангелина Львовна от переизбытка чувств опустилась на ближайшее кресло, а Полина неторопливо разворачивала аккуратно сложенный вчетверо листок. Она подняла глаза на зрителей и громко произнесла: «Мой танец».
Пока она читала, зал замер. И это замирание становилось все слышнее и ощутимее. И вот Полина прочитала последнюю строчку и подняла глаза. На несколько секунд воцарилась полная тишина, которая сменилась громом нескончаемых аплодисментов. Директор школы наклонилась к Ангелине Львовне.
– Такая маленькая, а сколько в ней таланта, сколько души.
Она встала и подошла к Полине. Держась за ее плечо, директор произнесла эмоциональную речь о том, что теперь это стихотворение будет оформлено в рамку и вывешено в вестибюле, чтобы все могли осознать, зачем они пришли заниматься в балетную школу. А имя Полины теперь останется в их истории.
В конце чаепития, когда все свободно стали передвигаться по залу, Полина подошла к Глафире.
– Я не знала, что так получится. Кукол было много, а из-за этого твоего стиха все как с ума сошли. Получается, что я теперь врунья?
– Нет, не врунья. Я же тебе его сама дала.
– А если бы с тобой так случилось? Как бы ты поступила? – Полина выжидательно смотрела на Глафиру, стараясь найти себе оправдание.
– Наверное, сказала бы, что мы его вместе написали, – лицо Полины опять приняло скорбное выражение, но Глафира сразу же успокоила подругу. – Ты не врунья. Мы же вдвоем так решили. И я бы волновалась и никогда не прочитала его так хорошо, как ты.
Однажды Ангелина Львовна вошла в зал и объявила, что скоро приедет комиссия, чтобы отобрать номера для участия в фестивале. Она сказала, что времени осталось мало, и всем надо больше заниматься, потому что в международный лагерь, где будет проходить фестиваль, в их возрастную категорию попадает только один человек. Просмотр номеров от их группы был назначен на субботу с одиннадцати до двенадцати. Все возлагали огромные надежды на Глафиру, которая сразу взялась и за себя, и за Полину. После занятий она искала свободный зал и репетировала. А когда ей удавалось уговорить подругу, то сначала она занималась с ней, а уже потом и сама. За два дня до конкурса Глаша заболела, и Валентина Андреевна строго приказала дочери лечиться, разрешив только пойти в субботу на просмотр.
Но случилось так, что просмотр перенесли на вечер пятницы. И вот среди сборов, волнения и суеты Ангелина Львовна подошла к Полине.
– Поля, срочно позвони Глаше и скажи, что конкурс перенесли на сегодняшний вечер.
