Пощёчина была настолько слабая, что приехавшая через две минуты полиция так и не смогла зафиксировать следы от её воздействия, но Славика сразу вывели из дома и объяснили, что он тут больше не может появляться до решения суда, а также приближаться на несколько километров.
И вот Славик, который вылетел из собственного дома в трусах и шляпе, без машины, которую ему не дали забрать, потому что жена тоже должна на чём-то ездить, побрёл по ночным улицам заметаемыми зимней пургой.
К счастью мужская солидарность она и Кададе мужская солидарность, и когда он рассказал на работе о своей проблеме, то сам босс, то есть хозяин фирмы забрал его к себе домой и дал ему приют.
Потом ему был назначен суд, и босс помог ему ещё и тем, что дал контакт самого крутого адвоката по уголовным делам.
Придя в суд, он встретился с адвокатом и тот задал ему единственный вопрос:
«-Ты действительно ударил жену?»
На что Славик честно ответил, что да он коснулся её лица, но не ударил, а только обозначил удар, просто для того, чтобы проявить к ней презрение.»
После этого, адвокат сразу повернулся и пошёл к полицейскому, и на глазах Славика сообщил, что да он действительно её ударил.
Как говорил мне Славик, у него в этот момент произошёл разрыв шаблона, и он просто впал состояние фрустрации.
Он думал, что будет всё, как в американских фильмах, адвокат будет доказывать его невиновность, и так далее по сценарию. Но реальность оказалась далёкой от кинопропаганды и осталось только выслушать приговор суда, который прозвучал без промедления: «В виду того, что подсудимый представляет особую опасность, он будет сидеть до рассмотрения дела в тюрьме.»
Славика взяли под белы рученьки и отвезли в местную тюрягу.
Считается, что кададская тюрьма рай по сравнению с американской, и так оно и есть, но помойка по сравнению с европейскими, и это тоже правда.
По рассказам Славика он оказался в многоместной камере, где не было никакого напряжения между сидельцами, да к тому же половина сидельцев говорили по-русски, и были этническими чеченцами, что очень помогло Славику чувствовать себя как дома.
Конечно звучит, как каламбур, но думаю, что Славику в тот момент было не до шуток.
Теперь, после жизни в гараже на сидении машины он начал отсыпаться на тёплой тюремной койке, и вставал только когда его будили новые чеченские друзья во время раздачи пищи.
Как рассказал Славик, кормили сытно и четыре раза в день, а это надо сказать весьма неплохо.
По прошествии нескольких дней Славика вызвали для встречи с прокурором и задали ему вопрос: «Понравилось ли ему в тюрьме, и не хочет ли он на волю?»
Вопрос был чисто риторическим, но Славик, как я уже писал был чемпион Москвы по хитрожопости, и частично от всего сердца, а отчасти из хитрости ответил:
«Что ему здесь очень хорошо, и если можно, то он хотел бы тут остаться ещё пожить, так, как в отличии от дома его жены, его тут вообще кормят и неплохо, и кроме этого всё бесплатно, то есть медицинское обслуживание, библиотека, качалка», и ещё там чего-то чего я уже и не припомню.
Прокурор тут же отослал Славика к психиатру на освидетельствование, чтобы убедиться в порядке ли он, а после заключения психиатра, которое скорее всего гласило: «Этот хитрожопый русский просто хочет пользоваться тюрьмой, как домом отдыха», был немедленно изгнан из этого рая на холодную улицу, где мела вьюга и злой мороз кусал Славика за его хитрую задницу.
