– Знаю, – говорит Джейк. – Она очень талантливая. Ей было четырнадцать, когда она сделала эту штучку. И еще она рисует.
– Правда? Художественные способности она унаследовала от вас?
Джейк качает головой:
– Нет, от матери. Я больше по практической части, понимаете?
Я киваю.
Джейк открывает дверь, и мы оказываемся на пороге класса в самый разгар занятий. За мольбертами трудятся сидя, стоя, с дюжину человек. Кто работает пастелью, кто углем, кто карандашами, но на всех рисунках есть кое-что общее.
Обезьянка.
Одна Майли, несколько Майли в разных позах, абстрактная Майли, загогулина, больше похожая на скрипичный ключ, чем на Майли, – и сама героиня дня, возвышается надо всеми на шкафу, уплетая банан. Хотя, судя по рисункам, она тут уже много где успела побывать.
Она замечает Джейка, восторженно верещит, слезает со шкафа, подбегает и забирается ему на руки.
– Минута в минуту! – восклицает стройная молодая женщина с длинными белокурыми волосами – как я понимаю, преподавательница. – Нам пришлось нелегко, но дело того стоило! Хочу поблагодарить Майли за то, что она согласилась позировать. Настоящая звезда!
Класс взрывается овациями, и Майли, сидя на плече у Джейка, отвечает легким поклоном.
Студенты начинают собирать свои инструменты, а преподавательница подходит к нам. Улыбается мне и поворачивается к Джейку.
– Ты нас опять выручил, Джейк, спасибо, – говорит она, прикасаясь к его руке. – С Майли удивительно хорошо работать, так захватывающе.
– Наверное, вам лучше бы что-нибудь более усидчивое, – отвечает Джейк. – Чтобы легче было рисовать.
– Но в этом же весь интерес! – И она со смехом придвигается к нему.
– Давайте я вас друг другу представлю. Поппи, это Белль, наша художница. Белль, а это Поппи, она… – Он на миг запинается. – Она в Сент-Феликсе недавно.
– Привет! – Белль окидывает меня оценивающим взглядом и явно решает, что в вопросе притязаний на Джейка ей опасаться нечего. Притязаний, о которых сам он понятия не имеет. – Как тебя занесло в Сент-Феликс?
– Я унаследовала магазин на Харбор-стрит, – говорю я, рассудив, что таиться незачем. Какой смысл, если столько народу уже знает?
– Правда? Вот это да! – Голос Белль звучит вполне искренно. – Так мы соседи! У меня студия рядом.
– Да, я ее видела сегодня.
– Ну, что теперь? – Белль меняет тему на более интересную. – Джейк, могу угостить тебя в «Русалке» в благодарность за аренду Майли. Тебя, конечно, тоже, Поппи, – прибавляет она после секундного раздумья.
Джейк колеблется.
– Вообще-то я там был совсем недавно.
У Белль удивленный вид.
– Правда? Рановато для тебя. Может, снова туда заскочим? – Она придвигается к нам и понижает голос. – Только между нами тремя: мне всегда хочется опрокинуть стаканчик после работы с этим классом. Счастливо, Боб! На следующей неделе увидимся!
И она машет парню с мольбертом и коробкой красок.
Джейк поворачивается ко мне:
– Поппи, как насчет еще одного стаканчика в «Русалке»?
– До свидания, Джун! – Белль поворачивается к женщине, проходящей мимо. – Отличная работа сегодня, у тебя восхитительные наброски углем.
– Обещаю, что это не свидание, – шепчет Джейк. – Белль будет дуэньей.
– Ну, раз такое дело, – так же шепотом отвечаю я, – то можно и по стаканчику.
Но пока мы ждем, когда все ученики соберут свои мольберты, кисточки и портреты Майли, крохотная частичка души мечтает, чтобы нас снова было только двое.
