– Здрасьте, – сказал я задней части комбинезона.
– Вы – Юрий Архипович?
Человек выпрямился и посмотрел на меня с изумлением.
– Правда, что ли, – лилипут?
Я улыбнулся и развел руками.
– Я подумал – спьяну померещилось, так я и не начинал сегодня.
– Да нет, – засмеялся я. – Не померещилось. Это я вам звонил час назад.
– А… это…
– Принес, – я протянул ему полиэтиленовый пакет.
Он быстро заглянул внутрь пакета и остался доволен.
– Подержи, я сейчас.
Бросил прощальный взгляд на двигатель и захлопнул капот. Открыл раздвижную дверь кузова.
– Прошу!
В кузове обнаружился старый колченогий, явно со свалки, стол с куском плинтуса вместо недостающей ноги, три того же происхождения табуретки и, как ни странно, на стене – дачный умывальник. Под умывальником – мятое ведро. На перевернутом ящике стояли грязная мыльница и захватанный пакет со стиральным порошком. И лежало несколько тряпок. На столе – стаканы, кружка, ножик и две пластмассовые вилки. Юрий Архипович быстро вымыл руки, сполоснул стаканы и в два счета откупорил, разлил, разрезал, а также вскрыл рыбные консервы. Движения его были порывисты, если не сказать – судорожны. Он быстренько «махнул» свой стакан и успокоился. Успокоившись, налил себе полстакана и у нас вина оказалось поровну.
– За знакомство!
Он выпил, я пригубил.
– Тебя как, я забыл, звать?
– Валерий.
– Валера, а как ты на машине-то ездишь?
– В каком смысле?
– Как до педалей достаешь?
– Да никак. Нет у меня машины.
– А чего пришел?
– Извините, не понял.
– Я думал, ремонт тачки, как обычно.
– Вы ремонтируете машины?
– А чем же я, по-твоему, занимаюсь?
– И эта «Газель» не ваша?
– Ясно дело, не моя. Но временно – у меня в ремонте.
Мне стало любопытно.
– Юрий Архипович, а где вы живете'?
– Да вот же в этом подъезде, на четвертом этаже.
– А здесь…
– А здесь я, будем говорить, работаю и здесь я пью вино с хорошими людьми.
Я посмотрел на него с удивлением.
– Ну, моя скандалит, если дома, – объяснил он. – И хороших людей не велит принимать. Вот ты пришел, и мы сидим по-людски. А дома – нет. Дома она бы скандалила. А честно сказать, она и ключи у меня отобрала. Утром мы вместе выходим: она на работу, я – сюда. Придет с работы – откроет. Да мне, будем говорить, и нормально. Туалета только нет. Не строят, блин, общественные туалеты! Но я к дворничихе хожу. Она пускает. Я ей коляску наладил мусор возить – она теперь пускает.
– А как же я звонил вам по домашнему телефону? удивился я.
Хмельные глаза на одутловатом лице хитро прищурились:
– А на что радиотелефон? – он вынул из кармана комбинезона массивную телефонную трубку. – Милиции без связи невозможно.
Нужно было родиться и вырасти в маленькой добропорядочной Эстонии, чтобы оценить всю дикость этой формы существования, которую мой собеседник воспринимал как норму. Однако настала пора брать быка за рога.
– Кстати, насчет милиции. Я хотел поговорить с вами об одном случае из вашей практики.
Бывший лейтенант в этот момент прикуривал. Затянувшись, он посмотрел на меня строго. Если не сказать грозно.
– Государственных и военных тайн не выдаю никому: ни лилипутам, ни Гулливерам!
От избытка деликатности он не страдал. Я заверил его, что государственные и военные тайны меня не интересуют.
– Да? – спросил он недоверчиво и уставился на меня – глаза в глаза.
– Да.
Он взял в руки бутылку, взболтнул остатки портвейна и задумчиво проговорил:
– Для разговора, будем говорить, маловато.
