– Ты начала эти разговоры. Я поддерживаю. Простая вежливость.
Я не поняла, как оказалась наверху. Марк отступил, сжал и разжал кулаки, будто не знал, что делать дальше.
– Алинку не трогайте. Она под защитой священных законов пари.
Принц хмыкнул, ничего не сказав. Лё всё ещё пытался унять кровь, но ничего не получалось.
– Предупреди её, что этим поступком она сделала только хуже, – гнусаво попросил он.
– А смысл? – возразил Марк. – Она всё равно окажется там же, но компания будет так себе.
– Так может…
– Не может. Белоклыков давно казался мутным, а теперь пожалуйста, – он махнул в мою сторону рукой, – прямое доказательство. Да лучше б подвеску эту в ломбард сдал.
– Так это всё из-за подвески? Блин, так бы и сказал. Серьёзно, забирай. Она мне подарила, но, если твоя, держи, – я подбежала к Марку и протянула ему цепочку, чувствуя облегчение. – А Алина… Нет, ты только не обижайся, – я подняла ладони. – Но она сказала, что даже родителям её парень нравится. Они у неё строгие, понятно почему, ну… с тобой она не захотела. Дай им быть счастливыми, не злись, – я осторожно улыбнулась. – Тем более договорённость отцов. Это ж не средневековье. Ты ещё найдёшь ту самую, правда, – я заглянула ему в глаза, надеясь, что он смягчился. – Ты, когда не рычишь, тоже на принца тянешь.
Марк выслушал с непроницаемым лицом. Пару раз показалось, что сдерживает рвущийся сарказм, но он позволил мне закончить. Глянул на цепочку, потом на меня и махнул рукой.
– Оставь себе. Возмещение за неудобства.
– Эмм, да нет. Не нужно, – я боялась, что цепочка ничего хорошего не принесёт. – Да и раз всё разрешилось пока. Лё, прости, что поцарапала. Ты упал на меня, я и занервничала. Рефлексы, понимаешь? У меня папа борец. А так, ты милый парень, – понесло меня, когда осознала, что весь ужас, считай, позади.
– Да… ничего.
– Пошли, пока звери не вернулись, – цыкнул Марк и повернулся ко мне. – Да убери ты эту дрянь, – поморщился он, словно подвеска – символ его неудачи.
Наверняка швырнёт за спину, а у неё цена шестизначная! Ну, мы люди негордые. Не нужна, себе оставлю. Может, сама в ломбард сдам. Нам деньги пригодятся, раз покупатели малины кинули.
Марк первым двинулся по тропе. Я побрела за ним, Лё прикрывал спину. Странно, но когда он не сверкал глазищами и не строил из себя недотрогу голубых кровей с поехавшей кукухой, то казался даже… привлекательным.
Блин, Алина, соберись!
Но собраться не получалось. В его мимолётных движениях, мимике и голосе сквозила какая-то растерянность и обречённость. Стало завидно, что в Алинку такой парень влюбился, да ещё и безответно. Вон как переживает.
– Слушай, – я догнала Марка и осторожно тронула за предплечье. – Да не волнуйся ты так. Не знаю, что у тебя произошло, раз про резню начал думать, но оно того не стоит. Вон сколько по телику показывают, что открывают стрельбу из-за несчастной любви. И какой итог? Гибнут невинные люди, а легче не становится. Хочешь сломать себе жизнь? Ты ж красавчик, при деньгах. Да впереди сплошное светлое будущее.
Он сморщился, будто слопал малину с клопом. Я явно сказала совершенно не то.
– Было бы ради кого стреляться, – он фыркнул. – Проблема выше.
– Не понимаю. То ты из Англии ради Алинки мчишься сюда, шепчешь её имя таким голосом, до мурашек, и рассказываешь, что без неё мир в крови утонет. То теперь: «было бы ради кого стреляться», – передразнила я его. – В тебе несколько личностей живёт, или что?
