На следующий день, как только спала необычная для весны жара и лучи солнца багряными косыми спицами пронзили заросли плетущегося виноградника, за оградой дома, где остановилась Таис, послышался противный крик хозяйского осла: кто-то пришёл ему незнакомый. Аарон скромно стоял у калитки, не зная, как ему окликнуть сановитую гречанку, и, вероятно, надеясь на своего бога, что посредством осла, сообщит о прибытии гостя. Бог, естественно, помог, и Таис вышла во двор:
– Здравствуй, Аарон – служитель Яхве, – девушка широко улыбнулась и откинула затвор скрипучей калитки.
Мужчина кинул на неё напряжённый, и Таис даже показалось – гневный взгляд. Она смутилась, но иудей, заметив это, уже мягко ответил:
– Я всего лишь его верный раб, я просто коэн – священник храма, можешь так меня называть, госпожа. Мир дому твоему, – мужчина, скромно потупив взор, перешагнул свежую навозную кучу на дороге у самого входа, оставленную сегодняшним непарнокопытным «посредником», а потом, подняв глаза на язычницу, добавил. – Но, если тебе угодно, можешь именовать меня Аарон, только не упоминай больше имя Создателя. Оно свято и никогда не произносится просто так, – коэн улыбнулся и почтено поклонился приближённой особе нового завоевателя и царя Иудеи… сколько их было у этого народа, а сколько ещё будет.
Девушка провела священника в дом, где две служанки уже мельтешили вокруг стола, уставляя его блюдами с фруктами и пресными лепёшками.
– Заметь Аарон, вчерашняя беседа не прошла даром. На столе лишь кошерные угощения, купленные в иудейской лавке и соответствующие вашим строгим требованиям нынешнего поста в честь праздника… – она взяла лист папируса и прочла: – Песах! Верно, я сказала? – Таис задорно улыбнулась.
Коэн снисходительно качну головой и улыбаясь, взглянул на служанку, чьи обнажённые смуглые бёдра выглядывали из разрезов шаровар. Хозяйка тотчас строго кивнула, показав подбородком на дверь. Служанка немедля исчезла, оставив за собой лишь лёгкий шлейф мускатного аромата.
Оставшись одни, священник достал из холщевой сумы довольно большую книгу, на вид не очень древнюю, но потрёпанную – изрядно:
– Госпожа, прошу прощения, что не явился поутру. Но вы – эллины, оказались очень любознательными. С утра, по настоянию первосвященника я был почтён приёмом важного вельможи царя Александра, он, как и ты, жаждет изучить святой Тонах. А сам великий царь уж третий день проводит в беседах с самим Шимоном. Да будет здравствовать его душа!
– Вельможа? Ах да! Это славный Птолемей, он очень мудрый муж. Мы часто спорим с ним, но его интерес к вашей вере продиктован не только любознательностью, но и велением сердца… как и у меня.
Коэн внимательно посмотрел в глаза Таис, словно искал там подтверждения сказанных слов:
– Я был свидетелем твоей вчерашней беседы с первосвященником, и мне показалось, что ты не нашла ответы на свои вопросы, потому что их задавал не ум… а сердце? – его большие красивые глаза заблестели, словно внутри зажёгся огонь, и этот свет, истекая наружу, чудесным образом преобразил его лик. – Это значит, ты в пути… – тихо сам себе ответил коэн и загадочный свет заполнил всё вокруг.
Он положил перед собой книгу:
– Я решил, что именно этот текст сейчас важнее всех: для тебя там есть ответы. Первая книга пророка Шмуэль, и я прочту тебе её. Вернее, две первые главы, а потом мы продолжим беседу. Здесь говорится о женщине, Ханне, ты готова услышать?
