Колесников встал и только подошёл к двери, как она открылась: прибыл заместитель Кузнецова, подполковник Галлямов.
– Привет, Тимур, присаживайся. Дело срочное, сейчас обсудим. Макс, подожди ещё секунду. Прикрой дверь.
Капитан закрыл дверь и повернулся к начальнику.
– Макс. Тебе скидка лишь потому, что ты всего два месяца как с академии. Пока нет времени всё рассусоливать, но ты уже понял, да?
Колесников покраснел и виновно потупил взор:
– Да. Только… он сказал, зачем шёл в Афган?
Сергей сделал вид, что вопрос не услышал:
– Али говорит по-русски, как мы с тобой, а ты за десять дней работы с ним, так этого и не выявил. Запомни, здесь Памир. Он, как лоскутное одеяло, состоит из десятков этносов, религиозных течений, племён, родов и хрен ещё знает чего. Забудь, чему тебя учили на занятиях по оперативной психологии и разведдеятельности. Проникнуть в среду большинства этих сообществ и групп, почти нереально. Поэтому классических агентов у нас практически нет. Какова бы ни была основа вербовки, этнопсихологические и религиозные особенности играют решающую роль. Агент пуштун, «сольёт» с радостью тебе туркмена, но хрен, что сообщит про своего соплеменника, даже живущего в другом кишлаке. Также и остальные. Я уже не говорю о межконфессиональных противоречиях, когда своих единоверцев выгораживают, а соседа, исповедующего ислам иного толка, или вообще иной веры, могут запросто оговорить. Родоплеменные связи и религиозная самоидентификация, вот что ты должен выяснить о своём собеседнике в первую очередь. Не выяснив этого и не зная нюансы его мировоззрения, невозможно понять мотивы поступков и тем более, спрогнозировать действия. О моделировании поведения я уже даже и не говорю… Али, красноречивый тому пример. Он исмаилит. Одно из самых закрытых религиозных сообществ. Ты, надеюсь, знаешь, что, выживая во враждебном окружении, им веками приходилось оттачивать и конспирацию, и навыки выживания, и способность приспосабливаться к обстоятельствам. Для тебя это профессия, а для них это жизнь! Миша сегодня поедет пытать своих агентов в кишлаке Зонг. Там, как раз в основном все исмаилиты. Есть несколько семей просто мусульман шиитского толка и вроде две семьи зороастрийцев. Так вот, они наговорят ему в три короба обо всём: кто у кого украл курицу, где кого видели в округе, у кого ружьё незаконно хранится и где выращивают мак. Но! Если только это не будет касаться своих единоверцев. Здесь живут прекрасные люди. Однако такая раздробленность заставляет их сжиматься в своих группах и оберегать себя от чужого пристрастия. Поэтому бери книги и читай, читай, читай! Ты не сможешь эффективно работать как разведчик, тем более как вербовщик, пока не станешь мусульманином больше, чем они, таджиком больше, чем таджик и так далее… Ты понял меня, Макс?
– Да я и так уже почти не сплю, Коран конспектирую… – офицер вытер пот со лба.
– Молодец. Только подойди к подполковнику Галлямову, у него много полезных книг. Он тебе посоветует, что выбрать. А то, глядишь, так и потеряем будущего гения оперативного сыска – ненароком обрезание сделаешь, и мне из-за этого строгача по партийной линии влепят.
Все рассмеялись. Обстановка чуть разрядилась, и Колесников ушёл выполнять поручение.
– А теперь ты, Джафар, – Кузнецов строго обратился к дознавателю. – Блин, я, конечно, рад, что ты суннит, но какого хрена ты это с Али обсуждал?! Решил теологический диспут провести? Ты же опытный опер, тебе уже под сраку лет! Вон, седой, как старый мерин! Мне что, и с тобой политзанятия проводить о свободе совести в Советском Союзе? Или, может, сразу на парткомиссии это обсудим, а? Он из-за тебя закрылся. Он исмаилит! Ты что, сразу не понял этого? И вообще, что за хрень религиозная из тебя попёрла?
