Мальинверно - страница 22

– Да, порядочно.

Он о чем-то задумался.

– А если, допустим, кто-то захочет купить себе книгу, куда он должен в Тимпамаре идти?

– Никуда, у нас нет книжных магазинов. Кое-что попадается в газетных киосках, но ничего существенного. Ближайшее место – районный центр.

Марфаро что-то замышлял.

– Ну ладно, я пошел… – сказал он, как будто вспомнил о неотложном деле.

– Еще раз спасибо за фотографию.

Марфаро махнул рукой:

– Не за что, не беспокойтесь… это я вам благодарен за то, что зашел сюда.

Я подождал, пока он выйдет, и убедился, что за мной никто не наблюдает, выдвинул ящик и, пряча пакетик под письменным столом, достал из него фотографию. Я поверить не мог, что держу фотографию Эммы, слегка увеличенную по сравнению с той, что на памятнике. Костяшкой пальца, чтобы не оставлять следы на глянце, я обласкал ее черты.

Вечером, перед сном, я взял с комода посеребренную рамку с образом святого Акария, вынул святого и вместо него вставил фотографию Эммы. Получилось прекрасно. Я протер ее бархоткой и поставил на пустую пыльную тумбочку из ДСП, крашенную под орех, тридцать на тридцать сантиметров, пустое пространство которой было, как в периодической таблице, заполнено новым элементом.

И небывалым облегчением.

С ней я не чувствовал себя одиноким.

Утро обещало быть спокойным. Илия пошел со мной в заброшенную часть кладбища, и пока я косил траву, он относил ее в мешки, которые выбрасывал в мусорные ящики сразу за воротами.

Только собрались мы минутку передохнуть, прислонившись к кладбищенской стене, как прибегает задыхающийся Сакрипант Пьетрафитта со взбешенным выражением лица.

– Вы видели этого приезжего?

Тон его был такой, что Илия с перепугу отшатнулся на несколько метров.

– Вы о ком?

– О том, что шатается здесь какой-то тип с огромной сумкой, бог весть, что он в ней хранит.

– А что случилось?

– Это вы у меня спрашиваете? Вы здесь сторож и должны наблюдать за теми, кто входит, чтобы посторонние нос сюда не совали.

– Но не могу же я запрещать людям ходить на кладбище.

– Вы обязаны! Особенно тем, кто досаждает чужим покойникам!

– Да скажите же, что случилось?

– Я увидел его перед могилой моей незабвенной матери, напротив ее фотографии, он что-то записывал, а потом поставил на мраморную плиту свою сумку, прямо на мрамор, вы понимаете? Когда увидел, что я приближаюсь, Господь свидетель, у меня, наверное, дым валил из ушей, он собрал свои манатки и убрался восвояси. Я потребовал у него остановиться, но он струхнул и был таков. А теперь будьте любезны объяснить, кто это и что он здесь делает?

– Понятия не имею, о ком вы говорите, – ответил я, солгав, чтобы выгадать время и помочь приезжему скрыться.

– Тогда обойдите кладбище, отыщите его и передайте, что если еще раз я его увижу у могил моих близких, ему несдобровать!

Когда Сакрипант, выговорившись, удалился, я подумал, что настала пора выяснить тайну приезжего, и вышел к воротам.

Вечером того же дня, когда получил фотографию Эммы, я, обслуживая редких посетителей, успел дочитать повесть Достоевского «Белые ночи». Эта история любви, столь похожая на мою, легла мне камнем на сердце. После закрытия библиотеки я отправился на кладбище с желанием повидаться с Эммой.

День печально угасал. Как молодому Мечтателю после последней встречи с Настенькой, все в Тимпамаре показалось мне постаревшим, обветшалым, негожим: дома с осыпающейся штукатуркой, алебастровые колонны, превращавшиеся в крошку, потемневшие от копоти карнизы.