Малое Солнце - страница 39

До вершины хребта оставалось не так много. Дальномер в очередной раз ощупывал седловину, к которой совершался подъем.

– Четыреста шестьдесят метров… – выдохнул Джейдер, предпринимая инстинктивные, но обреченные попытки вытереть пот со лба.

Учащенное дыхание Джейдера превращалось в бешеные попытки захватить немного больше воздуха. Дыхание было столь интенсивным, что голосовые связки невольно задействовались и каждый выдох сопровождался глухим гортанным свистом. Что бы Джейдер ни делал, он все равно задыхался. При каждом выдохе все внутри растекалось жгучей агонией.

Из-за экономии энергии забрало скафандра не обдувалось теплым воздухом, и Джейдер опасался, что влага сконденсируется на визоре. Это могло привести к образованию инея и даже к разрушению трещины на забрале. Все это грозило мучительной смертью. Однако пониженное давление и жар тела пока что препятствовали этому. Вскоре он перестал замечать какие-либо звуки, кроме собственного дыхания и бешено колотящегося сердца. В нетерпении он вновь и вновь обращался к показаниям дальномера, чаще, чем в этом была необходимость.

– Еще двести сорок метров. Еще двести сорок… – он смотрел на цифры, снова не веря своим глазам.

Помутненный рассудок как огня боялся ошибиться, увидеть лишний ноль в застывших цифрах дальномера.

Тем временем склон становился все круче по мере приближения к вершине. Теперь противоположная стена кратера, откуда он когда-то спустился, казалась бесконечно далекой. Его мрачный, местами обрушившийся склон, величественно вздымался из мрака, выделяясь на фоне глубокого звездного неба.

Каждый шаг наверх становился сложнее предыдущего. Казалось, Ганимед потяжелел, а с ним потяжелел и скафандр. Уилсон тяжелой ношей лег на плечи Джейдера.

Он преодолевал жгучее желание наплевать на запасы кислорода и наконец включить сервоприводы. Он уже не помнил, сколько раз останавливался перевести дух, сколько раз увеличивал подачу кислорода. Голову разрывало импульсами боли.

«Вероятно, мозг раздуло из-за низкого давления в скафандре и он давит на стенки черепа изнутри», – подумал Джейдер, с трудом оперируя мыслями.

Темная пелена сковывала зрение, став его неминуемым спутником. Джейдер не сразу смог понять, что за бледный теплый свет падал на кирасу его скафандра. Тягучей патокой он струился выше, играя желтыми бликами на гермоподшипниках, и наконец выливался на светофильтр, застилая слепые глаза.

– Юпитер…– простонал Джейдер, пытаясь прийти в себя.

Он совершенно потерял счет времени. Оно перестало для него существовать. Лишь обратный отсчет запаса кислорода был единственным ориентиром, по которому Джейдер отмерял остаток своей жизни.

– Уилсон! Верни. Верни кислород в норму. Хотя бы сейчас… совсем немного.

Он стоял на самой вершине гребня, с трудом сохраняя равновесие от усталости. Раскаленный диск Юпитера висел в звездном небе, сохраняя свое могущество и власть над Ганимедом. Насыщенные голубые разводы полярного сияния окольцовывали его шапку, медленно переливаясь холодным свечением. В отличие от полярных сияний на Земле, с их характерным зеленоватым оттенком, здесь, на Юпитере, они всегда протекали в холодных голубых тонах. Их свечение было существенно ярче, а холодная цветовая гамма сильно контрастировала с оранжевой поверхностью планеты. Это была поистине удивительная, могущественная планет-гигант, ставшая вторым Солнцем для всей колонии. Его чудовищная гравитация, словно мощные клешни, вонзилась в спутники, не давая им возможности вращаться даже вокруг собственной оси. Из-за этого Юпитер никогда не покидал своего места на небе Ганимеда, и, казалось, лишь хребет, на который взобрался Джейдер, мог временно перекрыть вид на него. Теперь с этой вершины открывался действительно величественный, неимоверно красивый вид на поверхность спутника. Даже голая угрюмая гряда холмов была не способна испортить его, складываясь в поражающий масштабами рельеф. Зеленая линия астровизора спускалась за горизонт, где далекие хребты рваной извилистой линией замыкали его контур. На такой высоте было видно, как округлялась поверхность планеты, сгибая в дугу далекий холодный горизонт. Ниже, прямо перед ногами, плавно уходящий спуск был изъеден бесконечными торосами, расщелинами и глубокими трещинами, раскинувшими свои края на многие-многие километры. Еще дальше огромные каньоны в несколько километров в поперечнике терзали рельеф, протягивая свои русла за пределы видимости.