Щеки опаляет жаром. В лицо бросается краска.
— В общем, Андреева, торопить не буду, обдумай все хорошенько! — выводит из раздумий голос директрисы. Она смотрит на часы. — Время у тебя до конца занятий… В два я хочу услышать от тебя уверенное «да».
13. Глава 12
Лилия
Кабинет директрисы покидаю степенным шагом, но уже в коридоре хочется перейти на бег и бежать-бежать-бежать! Со всех ног… Так мерзко, хочется умыться, принять душ. Но приходится довольствоваться ледяной водой из раковины в женском туалете, чтобы немного остудить пылающее лицо и шею — кожа горит, как будто воспалена, и в таком же огне в пепел превращаются чувства.
В одном я точно уверена: на встречу с важной шишкой я идти не стану. Лучше уволиться! Разумеется, Ольга Васильевна в таком случае попытается подгадить мне напоследок: распространит дурные слухи, добьется того, чтобы я была на плохом счету в определенной среде.
Возможно, я зря бравировала, что смогу бросить все и уехать. Скорее всего, придется менять работу! Но так не хочется… Я пошла на преподавателя случайно, но в итоге полюбила профессию всей душой. Не представляю себя с подносом официантки в руках или за стойкой какого-нибудь магазина…
Мысли становятся совсем невеселыми, спешу прервать их торопливый бег, пока не унесло в депрессию. Но и причин для радости совсем немного.
Смотрю на часики на запястье. Первое занятие уже близится к концу. Нет смысла торопиться, чтобы успеть на пять-десять минут. Провожу эти минуты в одиночестве, расхаживая вдоль дверей классов и прислушиваясь к шуму за ними.
Звонок прозвучал неожиданно резко, заставив сердце екнуть в груди. С неудовольствием думаю, что теперь весь день будет отравлен томительным ожиданием!
Захожу в класс, детишки возятся с альбомами и рисунками, бросаются наперебой, показывая, кто что нарисовал. С учительского места улыбается Алька.
— Я провела первым урок творчества.
— Да, я заметила.
— И?
— Ничего.
— Ничего? — настораживается. — А где замечания, что так делать нельзя? Что мелкота разбаловалась?
— Потом, — отмахиваюсь.
— Что-то стряслось?
— Ничего особенного.
— Грымза просто так не вызывает. Отчитывала?
— Да, у нее всегда есть к чему придраться.
— А именно? — выпытывает подруга.
Неожиданно для себя я не испытываю желания делиться с Алькой подробностями. Раньше бы все ей рассказала, как есть, без утайки, но сейчас язык словно прирос к небу и не желает делиться подробностями. Неизвестно еще, какой совет дала бы мне подруга. Наверное, я просто не хочу разочаровываться в ней еще больше… Почему-то уверена, что она начнет плести о выгодах или чем-нибудь еще. Поэтому даю ответ, который близок к истине, но все же не отражает реальное положение дел.
— Ольга Васильевна вспомнила про жалобу Потаповой, матери Потапова Дениса, ученика, который на переменке лоб расшиб.
— С чего это? — удивляется подруга. — Неужели хочет спихнуть на тебя часть работы?
— Да, внеклассной работы прибавилось.
— Вот же… — Алька поджала губы, чтобы не выругаться. — А ты что?
— Ничего. Ты бы отказалась?
— Мысленно послала бы куда подальше! А в реальности — нет. Сама знаешь, что сюда мало кто идет по призванию, просто так сложились обстоятельства! — пожимает плечами. — Но хоть что-то лучше, чем ничего. Кстаааати… — смотрит на меня пристально, губы расползаются в хитрой улыбке. — Не заметила ничего лишнего на столе?
Я так расстроена разговором с директрисой и мысленно пакую чемоданы, что только после слов подруги замечаю на столе картонный стаканчик, в которых обычно подают кофе.
