— По рукам, — отвечает в тон мне.
Мария
Вылетаю из дома и не могу сдержать слёз.
За что он так со мной? Почему не даёт спокойной жизни? Я понимаю, что у нас есть совместное прошлое, но это не повод так вести себя со мной.
Я любила его. Любила так, как может любить маленькая наивная влюблённая дурочка. Смотрела ему в рот. Дышать переставала, когда он говорил что-то.
Всегда на его сторону становилась, и не только потому, что восхищалась им, но и потому, что руководитель он хороший. Честный и справедливый. Знает, как вести бизнес и как его чувствовать.
— Мария Каримовна, — окликают меня со стороны другого входа в дом. Он для охраны. И сразу при входе там расположен пункт наблюдения.
Это было важным условием для Волкова, когда мы дом выбирали. Олег сразу всем сообщил, что его отец беспокоится о своей безопасности.
И почему я сразу не сопоставила эти факты?
Воронцов всегда защищал себя со всех сторон. А когда мы были вместе, то даже приставил ко мне своего верного товарища. Боялся, что со мной может что-то случиться.
— Борис, — улыбка сама расползается по лицу, когда я встречаюсь с ним взглядом. Этот мужчина всегда был добр ко мне. И даже в какой-то степени полюбился мне.
Водитель, телохранитель, помощник и, по сути, тень Воронцова.
— Машенька, — останавливается он в шаге от меня и позволяет себя разглядеть. Быстро замечаю седину, которая уже тронула его волосы. — Пойдём, я отвезу тебя домой, — показывает ключи от машины.
— Не стоит, — мотаю головой. — Я такси сейчас вызову.
— Это приказ босса, — поджимает он губы и кивком на окно указывает.
— Скажи ему, что его подачки мне не нужны! — важно заявляю. — Так ему и передай!
— А мои нужны? — одаривает улыбкой и смотрит, словно отец на глупое дитя. — Давай подвезу, мышка-норушка, — называет меня моим смешным прозвищем, которое я за свои проделки в прошлом получила.
Помогала ему проверять новеньких в коллективе. Тогда была волна провокаций со стороны конкурентов, и подозревали каждого. Даже меня поначалу.
— Твои я приму, — заявляю Борису и иду за ним к машине.
— Маш, Матвей, может, и поступает, как последний придурок, но он о тебе беспокоится, — защищает своего босса. — Иначе не послал бы меня лично тебя сопроводить. Он всегда доверял тебя только мне одному. Мог ведь и кого-то другого попросить подвезти сейчас, но попросил меня. Важная персона.
— Не видно. Прогнал меня, — рассказываю, злясь от этого ещё сильнее. — Сказал: “Разлюби Олега. Брось его!” Какое право он имеет так мне говорить?! Приказывать? А я разве знала, что Олег его сын?
— Возможно, и не знала, — открывает для меня дверь. — Но ты не злись на Матвея. Я не знаю, что у вас там произошло с ним, но он не забывал тебя ни на минуту.
— Он сделал мне больно. Он предал меня! — говорю и сажусь в машину.
— Мне жаль, мышка, — растягивает губы в улыбке и собирается уже закрыть дверь, но всё же решается добавить. — Но он любил тебя на самом деле. И, возможно, до сих пор любит. Иначе не стал бы настаивать на том, чтобы ты бросила Олега.
— Вы знаете про Олега? О том, что между нами?
— Я видел тебя сегодня в ресторане и всё сразу пробил, — признаётся. — Ваши официантки очень и очень болтливы. Надо будет над этим поработать.
— Но Матвею не сказали про Олега. Почему?
— Он не просил. А я без спроса в чужие дела не лезу, мышка, — подмигивает и наконец закрывает дверь.
А про Элю? Борис знает про Элю? Почему меня колотит от одной мысли, что завтра Матвей попросит Бориса разузнать про меня? И тогда все вскроется.
