– Не будь циником, – отрезала Аня, отметая его тон.
– Ах, да! – вспылил Игорь. – Давай в благородство поиграем! Какой у нас благородный многострадальный Олег! Да трус он обыкновенный! Любил, любил и бросил. Вы мирно жили и мирно разошлись… Да потому и мирно, что не любили! Никто любимую женщину из-за этого не оставит. А Елена Пална, царство ей небесное, какой благородной женщиной была!
– Не смей! – резко вскочила Аня, собираясь залепить ему пощечину. – Как ты можешь?!
– Могу! – схватив ее за руку, крикнул Игорь. – А она смогла?! Моего ребенка убить смогла?! Дочь свою семнадцатилетнюю заставить пройти через это смогла?! А когда я через месяц примчался к тебе, дверью хлопнуть перед моим носом смогла? Я бы женился, Нюша, не раздумывая женился бы… Можно ведь было поговорить, спросить, наконец! Нет! Она сама за нас все решила! Она – господь бог! Ведь ты любила меня, Нюша, ну вспомни, вспомни, как все было. Я сыт по горло твоим благородством! Ведь ты ни разу не сказала одного единственного – что ты его любила, – с горечью произнес он, но тотчас снова вспыхнул гневом. – Ну, зови сюда Любку! И Колю позови! Давай расскажем ему, как оно было! А мне плевать на этого сына! Я двадцать два года его в глаза не видел! Какой он мне сын?
Игорь с усталым опустошенным видом тяжело опустился в кресло и поднял к ней глаза.
– Я тебя просто люблю, Нюша. Не красиво и не благородно. Но люблю. А я не знаю, как любить иначе. В чем я виноват? В том, что твоя мать скрыла от тебя правду? Вот и поклонись ей за это, – с расстроенным видом он открыл пачку, достал сигарету и прикурил. Снова посмотрел на нее. – Садись. Чего стоишь? – затянулся. – Вот так и получается – все хорошие и благородные! Одна, стерва, потому, что женить на себе вздумала, такая благородная мать-одиночка! Вторая потому, что ребенка моего убила, тоже мне, мамаша сердобольная! А третий потому, что страдал, терпел, а потом взял и наплевал. Трус чертов! Все благородные. А я один, змей искуситель, полжизни промыкался по белу свету, во всем виноват. И ни в чем не виноват! – обратил он к ней полный отчаяния взгляд.
Аня молчала. Нечего ей было ответить на его слова.
Игорь со всей силы вонзил окурок в пепельницу и поднялся.
– А знаешь, что? – глядя ей в глаза, произнес он. – Я и поступлю сейчас некрасиво и неблагородно, – с этими словами он подошел в Ане. Одним махом расстегнул свою рубашку так, что пуговицы разлетелись. – Хватит в благородство играть. Я тоже человек. Я тот раз, один единственный, в своем сердце всю жизнь, может, берег! Да и ты… не старалась бы так, будь я тебе безразличен. Ты же снова стала женщиной. Перед кем нам с тобой притворяться? – он подходил к ней все ближе, и все тише звучали его слова. Бушующий огонь в его глазах сменился искорками чистой нежности. Обхватив ладонями ее голову, он слегка коснулся ее губ.
– Зачем ты бороду отрастил? – прошептала Аня, касаясь кончиками пальцев его бороды.
– У меня шрам на подбородке, – обнимая ее, грустно улыбнулся Игорь.
– Побрейся, – снова прошептала она, касаясь губами его плеча.
– Чем? – проводя ладонями по ее волосам и спине, прошептал он в ответ. – Поздно уже. Завтра побреюсь.
– Я не могу,… – слегка отстранившись от него, Аня опустила глаза. Почувствовала, как он замер в напряженном ожидании. – Дай мне время… Я не могу так… сразу.
Безвольно опустив руки, он отошел и снова опустился в кресло. Поправив бретельки сарафана, она присела рядом с ним на диван.
