— Сначала я, а потом вы, — предупреждаю, вынув ключи из коротенькой куртки. — Они ведь у меня! — Я трясу связкой у них перед глазами.
Гошка и Лиза куксятся. Им приходится играть по моим правилам. Я не похожа на их мать, которая до последнего не говорит ничего, а потом кричит, чтобы они не путались у нее под ногами.
— А можно мы покатаемся на лифте?
— Нет. Вы слишком легкие. Он даже движения не начнет.
Я проворачиваю ключ в замочной скважине, чтобы оказаться в холе с четырьмя дверями, за которыми кипят и гремят не похожие одна на другую Вселенные.
— А можно мы погуляем во дворе? — не отстает Гошка, придумав новую хитрость. — Мы по лестнице спустимся.
— А если под нами живет маньяк? — осведомляюсь, глядя на ряд обуви перед дверью. — Подождите минуту, и пойдем гулять, куда хотите.
На полке перед дверью в квартиру все как обычно: кроссовки, тапки, неубранные мной ботильоны… Ботинки Руси смотрят носами в разные стороны, запутывая возможных шпионов.
Что я скажу ему? Он наверняка играет, а может и готовит нечто вкусное, но обязательно вредное, или то, что я на дух не переношу.
Как что? Соскучилась!
Я толкаю дверь и прохожу в темный коридор. На кухне горит свет. Пахнет жареными сосисками. Желудок начинает подниматься к горлу, обещая вернуть все съеденное за день. Я так и думала.
— Пора собираться, — слышится из спальни вместе с шорохом простыней. — Вика уже обыскалась: и позвонила, и написала, и войсы начитала.
Я оставляю дверь открытой, запоздало обрадовавшись тому, что смазала петли накануне. Так легче дышать. Но дышать не хочется. Я знаю, кому принадлежит этот женский голос. Моей родной сестре.
— Так ты уже должна быть дома, — говорит муж. — Она и мне звонила.
Он говорит, б***, и это добавляет еще один укол в самое сердце.
— Кто виноват, что у меня спустило колесо? — спрашивает Анька с улыбкой в голосе. — А, кстати, как будешь отмазываться ты?
Сестра появляется на пороге спальни, но не видит меня. Она занята Русланом. Его ртом, что еще утром целовал меня, перед тем как посадить в такси.
А что я? Думаю, что я дура и зря приперлась сюда. Не! Я не та дура, которой лучше жить и не знать правды, какой бы кошмарной она ни была.
Просто я люблю ребенка, что сейчас замер и в то же время с силой давит на выход, словно хочет убедиться в том, что материнские глаза не лгут и его отец тот самый конченный урод.
— Играл, как обычно, в наушниках и…
Я бы не смогла разлюбить его вот так сразу, как получилось с его отцом. Так, оказывается, бывает. Раз – и все стремительно умирает.
— Вика, а ты что здесь делаешь? — спрашивает он, затолкав Аньку за спину.
Она взвизгивает, но тут же замолкает. Наверняка, одевается и пытается придумать, куда бы себя деть.
— Беспокоилась, — говорю, сползая по косяку на пол. — Вызови скорую, пожалуйста.
Очень надеюсь на то, что мне станет легче в таком положении. Облегчение приходит, но ненадолго. Ровно до той минуты, как в квартиру врываются мелкие, перепрыгнув через мои ноги.
— Здорово, Руслан, — говорит Гошан, протянув ему руку. — Мам, привет!
Анька смогла бы сбежать, если бы не дети. Меня бы отправили в больничку, а она отправилась домой. Только в нашей квартире еще нет дверей. Они не нужны, потому что пока не от кого запираться и прятаться.
— Гош, возьми Лизку и иди погулять с ней во двор.
Я открываю рот, чтобы сказать, что уже поздно, но закрываю его, стиснув зубы. Облегчение прошло, начался новый приступ.
