Мамочка из 21-го бокса - страница 28

– Здорово! – завидев нас, приветливо сказала Аля.

– Да здоровее видали, – осматривая её весёлым взглядом, ответила я.

– Ну, как? Отлежали в больнице?

– Да, слава Богу.

– Сюда на взвешивание пришли? Али как?

– Да у нас вон пятно какое-то на макушке. Хочу, чтоб посмотрели.

– А нам вообще сказали в область ехать, типа что-то с глазами у нас. Посмотрим.

– Ничего себе, очередь какая! Вы за кем?

– Маш, а чего тебе очередь, у нас дети до года, мы и так пройдём.

– Правда? – обрадовалась я. – Как хорошо-то.

У педиатра нас встретили довольно приветливо: «Ай, как Варенька выросла! Ай, какая крепенькая. Тфу-тфу-тфу! Ну, что у вас?»

– А у нас пятно какое-то на голове.

Врач внимательным, изучающим взглядом осмотрел пятно и констатировал: гемангиома волосистой части головы.

– Это что? Надо операцию делать? – услышав странное название, поинтересовалась я.

– Да полно те! Ты лучше возьми полиэтиленовый пакетик, приложи его к пятнышку и ручкой обведи по границе, подожди недельку, потом снова обведёшь. Там посмотрим: если будет расти, то подумаем, что делать, а коли нет – так и волноваться не о чем.

В непонятных чувствах я вышла с ребёнком из кабинета: то ли всё хорошо, то ли – плохо. Аля ждала нас в коридоре: «Ну, что?» «Да ничего, не понятно ещё», – промямлила я. «Нас брат на машине привёз, поехали с нами», – предложила подруга. «Конечно, поехали»! – обрадовалась я.

Мы сели в «девятку» и быстро домчались до дома. Время подкатывало к обеду, и скоро должны были все придти кушать. Я накормила Варю смесью и уложила в постель. Уставшая от людей в больнице, она быстро уснула.

Раздался звонок, и я пошла открывать двери. «Кто там?» – спросила я по привычке. «Я», – послышался из-за двери голос мужа.

– Чего надо?

– Я к Варе пришёл. Пусти.

– Она только что уснула.

– Так и будешь со мной через двери разговаривать?

– Так и буду! – не унималась я. – За что боролся, на то и напоролся!

В замке послышался поворот ключа, и голос мамы: «Что? Не пускает?» «Неа», – ответил он.

«Заходи», – открыла ему мама. Я чуть ли не зашипела, как змея, от злости: «Не хочу тебя видеть! Уходи! Чтоб в течение пяти секунд тебя тут не было!»

Он стоял с поникшей головой и протягивал ко мне руки: «Малыш, дай свою ручку, я хочу её поцеловать… Пожалуйста…»

«Повторяю второй раз для слабослышащих: видеть тебя не могу!» – отрезала я. Он пошаркал ногами, попрощался с мамой и, сказав «прости», открыл дверь и ушёл.

Тарелки с горячим супом стояли на столе, и, взяв любимую ложку и отрезав кусок чёрного хлеба, я принялась обедать. Мама посматривала на меня исподлобья и не решалась заговорить. По ней видно было, что вот-вот она лопнет от того, как ей хочется мне всё высказать.

– Что? – громко и с вызовом спросила я её.

– А сама не догадываешься? – с язвинкой в голосе ответила она.

– Я с ним жить не хо-чу! Мне повторить это ещё раз? НЕ ХО-ЧУ!

– Я одна вас растила, знаешь, как это тяжело?!

– Представляю… Только чем так жить и мучиться, лучше одной воспитывать.

– О чём ты? Ты не понимаешь, о чём говоришь!

– Нет! Это ты не понимаешь! Ты хочешь, чтобы мой ребёнок смотрел на скандалы и драки? Ты хочешь, чтоб она начала заикаться от страха?

– Какие драки? Об этом ты мне ничего не говорила…

– Ах, не говорила! Да, не говорила! А зачем? Я не хотела тебя расстраивать. Слёзы градом хлынули из моих глаз, я бросила ложку и убежала в комнату. На голубом диване лежало скомканное одеяло, я укрылась им с головой и плакала навзрыд до тех пор, пока моих плеч не коснулись маленькие ручки. «Маш, успокойся. Всё же хорошо. Давай не плачь», – успокаивала меня Юлька. Я высунула голову из-под душного и темного покрывала и, всхлипывая, произнесла: «А я и не плачу». Большие Юлькины глаза заплывали солёной водой, и раскрасневшаяся, еле сдерживая слёзы, она смотрела на меня: «Перестань, а то я тоже зареву!» Она обвила мою шею руками и забралась ко мне на колени. В дверях показалась улыбающаяся голова: Танька пришла. «Что – тётушка с племяннушкой? Любуетесь?» – морща лоб и как-то по-особому поднимая брови вверх, спросила сестра.