– Знакомься, Глеб, это – наша Танечка. Ты с ней еще не знаком. – Представила меня Лидия Николаевна.
Мне навстречу двинулись два карих омута, поглощая меня целиком, не давая вздохнуть и отвести взгляд.
– Очень приятно видеть такую красавицу в нашем доме!
Он слегка сжал мои похолодевшие пальцы и чуть дольше задержал их в своей руке, продолжая гипнотизировать меня взглядом.
Красавицей меня никогда в жизни не называли! И какой чарующий у него голос! Наверное, он покорил немало женских сердец и выведал множество государственных тайн своим бархатистым голосом?
Если бы меня кто – нибудь попросил раскрыть секрет той смеси, которая позволяет быстро и без раздражения снять сложный грим с артиста, таким вот голосом, то я не задумываясь, написала бы рецепт на бумажке и еще вызвалась бы собственноручно ее приготовить.
– Боже мой, Глебушка, как неожиданно! Ты ничего не сообщил о своем приезде, у меня ничего не готово! – Запричитала Лидия.
– Поэтому и не сообщил, – наконец перевел взгляд на мать секретный агент. – Столько лишних хлопот. Но видишь, как все удачно получилось – посмотрю сразу всех в один вечер.
«Им, наверное, не положено сообщать о местах своего передвижения?» – промелькнуло в моей голове.
– Что же мы стоим, проходите в дом. Как там с окрошкой, Таня?
– Наверное, никак, – прохрипела я.
Николай Семенович как – то боком, низко наклонив голову, поспешил в небольшой домик, стоящий в конце участка.
В кухне хозяйничала Виктория. Она завершила утомительный процесс приготовления окрошки, выложила на блюдо спелые помидоры и даже присыпала их укропом, нарезала пергаментными кусочками сыр, который мы купили с ней в своем гастрономе, разложила в корзинку хлеб.
– Глебушка, твоя комната ждет тебя, там все в полном порядке. Ты, наверное, хочешь переодеться с дороги?
Возникла неловкая пауза, когда гости не знают, куда себя деть. Мужчины в таких ситуациях тянутся к рюмкам или сигаретам, а мои бабульки сиротливо жались у входа в кухню, переступая с ноги на ногу.
– Ой, я же принесла вам свой капустный пирог, – спохватилась Анна Львовна.
– А у меня тут наливочка, – подмигнула веселым глазом Натка, притащив в кухню рюкзак.
А мне захотелось подняться вместе с Глебом в его комнату и ловить каждое его движение. Как он снимает с себя рубашку, как моет под краном руки, как причесывает свои густые темные волосы. Сердце вновь напомнило, что оно умеет танцевать, и я схватилось за горло, чем вызвала подозрительный взгляд Виктории.
– Татьяна, с тобой все в порядке, что – то ты покраснела?
– Это от жары, – кивнула я, улыбаясь непонятно чему и улавливая легкие шаги, спускавшиеся по лестнице.
Он вошел с влажными волосами, в белой простой футболке и светло – голубых джинсах, мои ноги подкосились, и я плюхнулась на жесткий стул.
– Рассаживайтесь, прошу! – пригласила Лидия Николаевна. – Глеб, сходи, пожалуйста, за папой в его жилище.
Он как – то неохотно кивнул, но с места не сдвинулся.
– Я могу сходить, – вызвалась я в надежде, что Глеб пойдет вместе со мной.
Но он продолжал стоять на месте.
В небольшом, каком – то кукольном домике, было чисто и уютно. Покрывала, занавески, подушки на старом диване – все в оборках и веселых цветочках – делали две небольшие комнаты весьма кокетливыми, больше подходящими для проживания английской вдовушки.
Николай Семенович уныло сидел в плетеном кресле. Плечи его были опущены, взгляд устремлен в пол, бандана валялась в углу, а голова блестела большой загорелой лысиной, лишь сзади сиротливо болталось несколько вьющихся прядей. Мужчина постарел лет на десять, после нашего утреннего знакомства.
