– Да вот там, через дорогу мой дом! Так что провожать меня не надо. Спасибо вам, Андрей! Вы очень талантливый молодой человек. Это не только мое мнение, это все говорят! Вас ждет большой успех!
– И никто не хочет его со мной разделить, – тихо пробормотал юноша.
А я пошла, гулять одна. Домой идти не хотелось. Там меня ждали сочувствующие коты и нарочито бодрая Виктория. Она пыталась меня тормошить, приглашала на выставки, просила, чтобы я сопровождала ее в поход, который устраивала Натка. На поход я согласилась. Тем более что предполагалось ехать в мой любимый Пушкин.
Я бесцельно бродила по Каменноостровскому проспекту, заходила во дворики, сидела на пыльных лавочках. Купила в магазине ненужный мне коврик и большой рулет с маком. Выпила в кафе огромную чашку зеленого чая. Наконец, поняв, что больше не могу сделать и шага, медленно двинулась в сторону дома.
Около нашей парадной стояла большая красивая машина, посверкивая темным глянцем. «Почти, как у Глеба!» – мелькнуло в голове. И вдруг, как в красивом кино, дверца ее приоткрылась, и из машины вышел Глеб. Он стоял, широко улыбаясь, глядя на меня своими удивительными глазами, и меня вновь потянуло в этот омут, мне снова захотелось утонуть, не обращая внимания на то, что происходит там, на поверхности.
– Ты же уехал, мне сказали…
– Ваша разведка работает оперативно, но не точно! – Улыбнулся он. – Пришлось ввести родителей в заблуждение насчет моего отъезда. У меня еще есть два дня, две ночи и один номер в гостинице. Ты согласна разделить все это со мной?
«Господи! И он еще спрашивает?! Он еще сомневается?!»
Я, наверное, так широко еще никогда не улыбалась. Глеб без слов подошел к машине, открыл мне дверцу, я так же молча села рядом с ним, и мы поехали. Мы всю дорогу молчали, и когда поднимались в зеркальном лифте молчали, и когда снимали друг с друга одежду и после… На протяжении этих двух дней мы почти не разговаривали.
– Ты сумасшедшая! Ты знаешь это? – спросил меня Глеб, когда мы с ним расставались.
– Я буду тебя ждать. Сколько надо, столько и буду. Хочешь год, хочешь десять лет. Ты только появись еще, хоть разок в моей жизни.
Он ничего не ответил, только больно притянул меня к себе, схватив за шею. Наши глаза были на одном уровне, и мы стояли так и смотрели друг на друга.
– Почему? – тихо спросил он.
– Потому, – ответила я.
* * *
– Ну, что? – в дверях стояла Виктория.
Казалось, она тоже, так же, как и я два дня назад, просидела на маленькой скамеечке вместе со своими котами. Я ужасная эгоистка, забыла о своей подруге, забыла, что ее надо предупредить, чтобы она не волновалась.
– Я знаю, ты с Глебом была! А Лидку, видно, в заблуждение ввел, насчет своего отъезда, – рассуждала сама с собой моя соседка.
Мне не хотелось ей ничего объяснять. Казалось, если я произнесу хоть слово, то разрушу волшебство, происходящее со мной все эти два дня и две ночи. А так, вокруг меня все еще продолжается чудо любви. И я чувствую тяжесть Глеба, его сильные руки и нежные поцелуи и вижу перед собой два сумасшедших омута его глаз.
Я только взглянула на Викторию, кивнула ей и пошла в свою комнату. Мне надо немного поспать и потом можно думать о Глебе. Сколько мне захочется и как мне захочется! И это мой мир, под названьем – Глеб. И никто его у меня не вправе отнять!
И я стала придумывать свою прекрасную жизнь вместе с моим мужчиной. Придумывать наши путешествия, наши жилища, наших собак и, конечно, детей. При этой мысли сердце заходилось в счастливом ритме, щеки становились горячими, и душу переполняло чувство сумасшедшей радости.
