– Так то же жены…
Афанасий непонимающе посмотрел на нее, а затем рассмеялся:
– Не волнуйся, Маша! Мы же ведь обязательно обвенчаемся с тобой еще до рождения дитя, как я тебе и обещал. Ведь у моего сына должен же быть законный отец. Неужто забыла?
Та горячо обвила его шею руками.
– А жить будете в этой самой комнате. – Мария завороженно посмотрела на него. – Деньги же на ваше пропитание я тебе оставлю, ибо в походе они мне будут не нужны. Ведь там я буду питаться на казенный счет, – усмехнулся он.
– Да много ли нам будет надо, Афоня? Я же ведь питаюсь с барского стола, – пояснила она.
– Э нет, так дальше дело не пойдет! – Мария настороженно посмотрела на него. – Ведь ты же после нашего венчания будешь уже мужней женой, – пояснил уже он. – Стало быть, ты уже не будешь дворовой девкой и быть у кого-то в услужении, а будешь вести наше хозяйство и ухаживать за нашим дитем. А посему без денег тебе никак не обойтись.
– Стало быть, я буду хозяйкой этой комнаты? – с загоревшимися глазами спросила она.
– Конечно, – усмехнулся ее энтузиазму Афанасий.
Мария обернулась, словно пытаясь охватить взглядом всю комнату, хотя в ней была полная темнота.
– Ты что, разве не видела ее? – рассмеялся тот. – Ведь уже, почитай, более полугода убираешься в ней.
Та снисходительно посмотрела на него, как на человека, далекого от жизни:
– Я, Афоня, действительно убиралась в ней, но, заметь, как прислуга, а теперь вот хочу посмотреть на нее уже глазами хозяйки.
«Вот это поворот! – удивился тот. – Похоже, я присутствую при рождении как бы нового человека. Вот, оказывается, что значит для бабы слово “хозяйка”. Ну и ну…»
– А за деньги не беспокойся – лишние не потрачу. И хотя у меня своих-то денег никогда и не было, однако Кузьма, наш дворецкий, иногда посылал меня в лавки в посаде за кое-какими покупками. Так я отчитывалась перед ним за каждую полушку[37].
– Это, конечно, хорошо, но теперь-то у тебя будут совсем другие деньги. Во всяком случае, не медная мелочь. – Мария со страхом посмотрела на него. – Я ведь оставлю тебе все мои деньги, которые есть у меня.
– И где же, Афоня, я буду их хранить?! – упавшим голосом спросила она.
– Разберемся! Но позже. А завтра же не забудь узнать у бабки Фроси стоимость подвенечного платья, хотя бы примерную, и не забудь взять у меня деньги на него, но с избытком – мало ли чего… Время-то не терпит, – и погладил ее по животу.
Мария счастливо рассмеялась:
– Глупенький ты мой. Да ведь деньги-то будут нужны только тогда, когда платье будет уже готово. Да и хорошую портниху притом надо будет еще найти. Ведь далеко не каждая сможет сшить подвенечное платье так, чтобы скрыть особенности моей фигуры, как сказал ты, – пояснила она.
– Это все ваши с Фросей бабьи дела, а вот аванс никогда не помешает. Уж это я точно знаю. Ну все! Давай-ка спать.
– Мне опять идти в девичью комнату? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Еще чего! – с недоумением посмотрел он на нее и, уловив смысл ее вопроса, усмехнулся: – Грей-ка лучше отца своего дитяти. Вы же, бабы, ох, какие жаркие…
Мария прижалась к его сильному, такому дорогому телу и тихо заплакала от счастья.
Наставления
Воевода, вздохнув, поднял голову от шахматной доски.
– Меня, Афанасий, уже не удивляет ничья с тобой. Хотя, признаюсь, хотелось бы все время выигрывать. И не только в шахматы, – коротко улыбнулся он.
– Естественное желание любого игрока, Давыд Васильевич, – согласился тот. – На нем-то как раз и основано вовлечение людей в азартные игры. Ведь те как раз и пытаются непременно отыграться, надеясь на удачу, и в конце концов проигрывают все, что у них есть, а точнее сказать, до нитки.
