Маникюр для Гекаты - страница 29

Через час, уже на каблуках и облачённая в привычное пальто, я вышла из «порше» Дуайта Блума. Машина была припаркована недалеко от здания, на втором этаже которого располагалась студия, где проходили уроки художественного мастерства, так любимые Валентиной. Вернее, это была часть терапии, назначенной ей её психологом, помогающим прорабатывать менталки. С Дуайтом мы всё обсудили ещё по дороге и поменялись контактами, чтобы поддерживать связь и обязательно встретиться в ближайшее время. Мелькнувшая в моей голове мысль о возможном совместном праздновании наступления Нового года разбилась о реальность, в которой Блум в первую очередь собирался заняться монтажом ролика. Он собирался успеть выложить его в интернет этой ночью и уже успел пообещать это подписчикам в «Твиттере». К тому же и я сама уже была «обещанной девицей», ещё вчера мы договорились с Валентиной, что этот Новый год встретим вдвоём, без мужиков и проблем, которые всегда идут сними в комплекте.

Мы тепло попрощались и, сверкнув белозубой улыбкой на прощание, мой подельник по шпионажу втопил педаль газа и умчался в снежную даль. Прикинув, что Валентину мне придётся слегка подождать, я черканула ей сообщение, что буду дожидаться её в тепле, на первом этаже здания, которое делили между собой большой цветочный магазин и маленькая тату-студия на два кресла.

Не успела я войти в помещение, как только что кинутый в карман телефон зазвонил. Накал событий этого дня видимо решил не спадать, когда я посмотрела на номер звонящего, живот скрутило холодом – звонил отец. «Ну конечно, если в моей жизни что-то налаживается – кто-то должен всё обосрать!» – подумала я и нехотя приняла звонок. Поднося телефон к уху, я уже чувствовала, насколько неприятным будет предстоящий мне разговор.

Это был самый новогодний разговор, который я могла себе представить. Отец, как обычно, жаловался заплетающимся от алкоголя языком на отсутствие денег. «Неудивительно, если у тебя уже четвёртый год так болит нога, что ты не можешь устроиться на работу, но не настолько, чтобы это помешало дойти до бара». Конечно же, он требовал, чтобы я зашла к нему, хотя бы на Новый год и жутко разозлился узнав, что у меня на эту ночь запланирована работа. «Это при том, что ты не можешь дотащить себя до больницы матери!». Дальше он просто орал, что его все кинули: и неблагодарная дочь, которой он оплатил обучение в университете, и бестолковая мать, которая первую часть жизни висела у него на шее, а теперь болеет. Слушать это было невыносимо, но я знала, что если бросить трубку, то всё станет только хуже, он озвереет, может даже приехать осаждать мою квартиру. Пришлось дослушивать его истерику до конца и извиняться. Поняв, что это может затянуться, я со вздохом прибегла к единственной рабочей тактике – извинилась за то, что работаю, и предложила денег. Истерика тут же кончилась, ещё десяток секунд он лицемерно возмущался на тему «кем я его считаю», но голос его в этот момент звучал не шибко убедительно. К концу разговора я лишилась двухсот баксов на карточке и хорошего настроения, но хотя бы была свободна.

В этот момент и появилась Валентина, как рождественский ангел, спасающий заблудших в снегах.

– Ты ждёшь меня под Омелой, дорогая?

Хрипловатый голос Валентины вырвал меня из неприятных мыслей, в которых я пребывала последние пять минут после звонка отца.