– Да… твоя семья больше не в Ливане, – сказала Маня.
– Да, мои родители, братья и сестры больше не живут в Ливане… Пока не живут в Ливане, хотя… может быть, это навсегда, – ответил Амин. – Мои родители и самая младшая сестра – в Германии. Старшие братья и сестра учатся в Швейцарии. Они все получили статус беженцев. Ливан – арена для бесконечных войн… в которых никто не виноват, – вздохнул Амин.
– А дяди, тети и кузены? – спросила Маня.
– А они вообще разъехались по миру. Многие страны предоставили нам убежище.
– Скажи, а почему ты приехал учиться в Россию, а не остался с родителями в Германии?
– Когда я учился в гимназии, я много читал русских писателей! – с жаром ответил Амин. – Достоевского, Толстого, Чехова, Бунина. Я читал их по-немецки, но всегда мечтал прочитать по-русски. И я выучил русский язык из-за ваших писателей! Вы, русские, чем-то так похожи на нас! Гораздо больше, чем немцы или швейцарцы… Мы много часов проспорили с братьями и сестрами, нужно ли мне ехать учиться в Россию. Они даже сначала не поняли мой выбор. Но мой отец, – тут голос Амина дрогнул, – мой мудрый отец-врач понял меня… Когда пришло время решать, где мне учиться, отец сказал: «Мы с матерью могли бы удержать тебя рядом с нами, рядом с семьей, но, как врач, я знаю, что если выбирать сердцем, то можно прожить счастливую и здоровую жизнь…»
– В России же холодно! – улыбнулась Маня.
– Да, очень холодно! – воскликнул Амин. – У вас так холодно, что я… я… однажды плакал от холода. Это было, когда я учился на первом курсе… Я был у друзей, опоздал на метро и шел пешком в общежитие… И тогда был мороз, кажется, минус тридцать градусов. И я бежал, заморозил себе уши, нос и палец на ноге. И я потом плакал в общежитии, честное слово! Но теперь… теперь я привык. А еще однажды была смешная история. Ты знаешь, у нас в Ливане не бывает снега. Почти не бывает. Но пару раз, когда выпадал снег, мы не ходили в школу. У нас это считается чрезвычайной ситуацией, когда снег. И вот когда я в Москве начал учиться, в конце октября выпал снег. Я посмотрел утром в окно – снег. И я лег обратно в постель. На следующее утро – снова снег. Я снова не пошел в университет: снег ведь! И так было целую неделю, пока ко мне не пришел куратор нашего курса и не спросил, почему я не хожу на занятия. Я сказал: снег же! А он мне ответил: «Дорогой Амин! Здесь снег будет идти до мая! Собирайся и срочно иди на занятия, пока тебя не отчислили!»
Маня покатилась со смеху, и Амин следом за ней. Они смеялись до слез и чувствовали себя самыми счастливыми на свете.
Амин вытер слезы и сказал:
– Ты знаешь, так смеяться я могу только в России! И таких разговоров, какие у меня бывают с русскими людьми, у меня никогда не было в Германии. Такие разговоры у меня бывали в Ливане, дома. И здесь…
– Пойдем сделаем еще чаю, хочешь? – спросила Маня и взглянула на настенные часы. – Ого! Уже первый час ночи!
– Да, давай еще чай, – ответил Амин, – и я поеду в общежитие.
– Не уезжай, – вдруг жалобно сказала Маня, – не уезжай, пожалуйста.
– Я тоже хочу остаться, но… мы пока жених и невеста, и мы не можем вместе быть ночью. Зато когда мы станем мужем и женой, то все ночи мы будем проводить вместе и никогда не расставаться. Хорошо?
Маша грустно кивнула в ответ и пошла на кухню ставить чайник на плиту.
– Ты ведь возьмешь мою фамилию? – спросил Амин осторожно, когда они допивали чай.
