– Зато теперь «вертлявая сучонка» подвыросла, – резко оборвал преступный авторитет, – а что, если ей ни с того ни с сего захочется отомстить? Видишь: она и с американским пройдохой специально связалась. От них же, от заморских напыщенных «нерусей», всегда ожидай единственного – больших неприятностей. Однако… – понизился Вацек до зловещего полушепота и придал себе заговорщицкий вид, – может не так уж и плохо, что девка «страмная» осталась жива?
– Не понял? – пришла очередь удивляться униженному громиле. – Ты же меня – вот только! – презренным предателем чуть ли не объявил?
– Да, ладно, ты… успокойся, – промолвил Валерий более дружественно, но продолжая выделяться полной таинственностью, – помнишь, когда мы убивали прежнего босса, я ему тогда, поганому выродку, предъявил, что он «закрысил» некие таинственные сокровища, строгий секрет которых ему, по случаю, удалось раздобыть – это когда мы разграбляли затерянную в лесах славянскую деревушку. Я тогда ещё подумал, что он просто не хочет ни с кем делиться, и – если ты не забыл? – подверг его жестким, попросту нечеловеческим, пыткам – мне силой хотелось вырвать ревностно хранимую тайну. Нет! Я не думаю, что после стольких страданий, он смог бы и дальше удерживать любые, даже и самые сокровенные, мысли. Но, знаешь ли, Буйвол, что он мне всё-таки рассказал?
– Нет, – откровенно признался Копылин, выражая крайнее, едва ли не полное удивление, – мне это неизвестно. Ты сам с ним всё время о чём-то шептался; я же только помог его захватить и за весь период продолжительной пытки преспокойненько находился на улице, – необъятный детина на секунду остановился, а затем, как будто бы что-то припомнив, счастливый, воскликнул: – Точно! Ты же сам к нему никого не пускал – сказал, типа, только ты сможешь обойтись с ним «по-пацански», согласно и наших традиций, и его высокого положения.
– Правильно, – согласился босс ивановской мафии, хитро прищуриваясь, – я справедливо предположил, что, если случится избыточное собрание, отпетый мерзавец не посчитает нужным со мной откровенничать, – а более печально, – как же я ошибался, ведь, оказалось, Елисеева Димку мы «убирали» как раз таки за ту непростительную провинность, что он, паскудный негодник, уничтожил истинный документ, разъяснявший, где спрятаны древнерусские несметные ценности. Теперь вот я думаю, что с преждевременным убийством тогда мы немного погорячились – а, знаешь ли почему?
– И тут я не в силах разумно ответить, – не менее честно признался огромный бандит, продолжая стоять и с низко опущенной головой, и с искренне застенчивым видом.
– Теперь я попросту убеждён, – снова нахмурился Вацек, но уже не испытывая по отношению к Буйволу прежнего гнева, а предаваясь памятным размышлениям, ведущим в их славное прошлое, – что Елисеев в то далёкое время не просто уничтожил секретную карту, нет! Он сумел разгадать, где скрыто бесчисленное сокровище. Однако наш прежний босс, который не славился аналитическими способностями – за что он, кстати, и поплатился – не рассмотрел тогда столь значимой перспективы, а велел просто-напросто взять да и Димку убить. Ах! Если бы мы на него в те времена как следует надавили, то мы бы давно уже владели несметным богатством и ни в чём не нуждались.
– Но мы вроде и так не особенно бедствуем, – вырвалось у Копылина, сразу же зажавшего говорливый рот огромной ладонью.
