– Истинная, – подтвердил Бесстрашный, незримо посмеиваясь в рыжеватые усики, а в беззлобной душе восторгаясь, что ему удалось успешно отстоять очернённого парня и не позволить административной машине перемолоть его словно никчемное, ни к чему не годное, существо, – только я не знаю, как ты будешь работать с Карелиным дальше? Может, тебе перебраться в райцентр? Здесь и технических условий побольше, да и сама работа поинтересней.
– Возможно, так, и действительно, будет лучше, – согласился младший оперуполномоченный, на собственной шкуре испытавший деловую безграмотность и преднамеренную предвзятость, прочно укоренившиеся в характере поселкового подполковника, – только вначале мне надо вычислить отъявленного мерзавца, бесцеремонно меня подставившего, а уже потом решать с действительным переводом.
– Хорошо, – не настаивал Алексей Николаевич, прекрасно понимавший, какие бури бушуют в характере молодого сотрудника, – я тебя понимаю. Только с нынешнего дня ты выходишь из карелинского подчинения и переходишь в мое личное ведение – с руководством я сам «обрешаю» – и находишься в Нерше как бы в недолгой командировке. Вечером, ежедневно, делаешь подробный доклад, какие мероприятия провел за истекшие сутки и какие планируешь на следующие, а также по нарастающей.
Едва он договорил, дверь экспертной лаборатории широко распахнулась, и в техническое помещение вошёл всё тот же самый сержант, несший службу в качестве помощника дежурного по отделу, и, запыхаясь, промолвил:
– У нас очередное убийство, и опять на территории вашего населённого пункта, – кивнул он на Градова, – так что немедленно собирайтесь на оформление особо тяжкого происшествия.
– Я ночью был в казематной камере… – невольно вздрогнув, почему-то сразу же уточнил молоденький сыщик (и вновь по нему побежала нервная дрожь, не предвещавшая ничего благоприятного либо хорошего).
– Мы это знаем, – озадачился и Бесстрашный, ещё минуту назад казавшийся неподдельно веселым; незатейливо, в свойственной ему манере, он строго распорядился: – Всё, нечего здесь «сопли жевать»; быстро собираемся – и тотчас на выезд!
На скорые сборы ушло не более десятка минут, и Градов, так и не подкрепившись, прыгнул в славный «уазик» начальника уголовного розыска, где уже надменно восседал подполковник Карелин. Едва все нужные люди собрались, разносторонняя троица устремилась осматривать очередную, бесчеловечно убитую, жертву. Едва «оперская» машина тронулась, Герман Петрович повернулся назад, уставился на примостившегося юнца и злобно, словно поганый уж, прошипел:
– Даже не надейся, хитрющий «паскудник», я выведу тебя на «чистую воду», и твои бездушные преступления окупятся должной сторицей. Ты, наверное, думаешь: ага, вот вам новый труп, а я в это время спокойненько в тюремной камере был. Так знай: я обязательно вычислю твоего второго сообщника и самолично застегну на ваших поганых ручонках стальные наручники.
Непримиримое поведение, вкупе с произнесенными обвинениями, яснее-ясного давали понять, что поселковый начальник окончательно уверился в навязчивой мысли, что беспощадным маньяком является не кто иной, а именно подчинённый сотрудник – и ничто, на всём белом свете, не разубедило бы его в укоренившемся наваждении. Бесстрашный взглянул на помрачневшего молодого оперативника, одарил предвзятого подполковника неприветливым взглядом и грубо заметил:
