– Её убивали не здесь, а где-нибудь в другом месте, сюда же привезли уже полностью мертвой; также случилось и в первом случае. Тогда я ещё немного засомневался, думая, что «вчерашнюю» умертвили где-то поблизости, а потом оттащили мёртвое тело долой – чтобы получше запутать следы. Теперь мне больше чем ясно, что изощрённый маньяк пытает их в каком-то отдалённом убежище; в том же надёжном укрытии он совершает половые акты, отделяет необходимые органы, а от ненужных останков попросту избавляется – вывозит куда подальше. С первой девушкой он прошёл долгий путь от убогой машины – которую бросил недалеко от временного жилья молодого оперативника – а затем перепутал нам зачем-то всю предварительную картину, проложив натоптанную дорожку, ведшую от оставленного трупа и до самого его дома. Почему он так поступил? Ответить пока затруднительно; вероятно, где-то, Денис, ты в нехорошем смысле с ним пересёкся, и теперь он желает взять да и попросту тебе отомстить. Какие планы вынашивал изворотливый монстр сейчас? Покуда сказать не могу: надо дождаться авторитетных заключения и кинологов и эксперта, а тогда уже делать какие-то определённые выводы. Как старый оперативник, предположу, что, судя по следам классических «Жигулей», которые виднеются на подъездах к лесопарковой зоне и которые оставлены не долее чем нынешней ночью, в коварных задумках маниакальный убийца изгаляется не слишком-то сильно.
Маститый офицер говорил сухо, грубо, цинично, констатируя лишь очевидные факты. Присутствовавшие сотрудники понемногу начинали привыкать к ужасным, истерзанным трупам, оставляемым бездушным губителем, – их жуткий вид не вызывал уже противоречивых чувств, неоднозначных эмоций, наполненных бессильным негодованием, отвратной неприязнью и сдержанным омерзением. Все трое полицейских спокойно взирали на истерзанное женское тело, изучая его как искомый предмет, способный указать изначальный путь, ведущий к поимке безжалостного подонка-маньяка. Даже Карелину с его непримиримым упрямством возразить было нечего, и он молчаливо стоял, размышляя о чём-то насущном. Через десять минут, в силу занудной натуры и решив придерживаться занятой позиции до чьего-нибудь полного краха, он выразил её и грубоватым, и недовольным бурчанием:
– Всё равно никто меня не разубедит, что новый труп не подкинул тайный сообщник Градова. Увидев, что он попался, второй подельник решил сделать «ход конём» и отвести от первого соучастника первоначальное подозрение – вот вы все и «купились», и теперь идёте на поводу у хитро выделанных преступников. Молодцы! Дали им превосходный повод над вами хорошенечко посмеяться.
Высказанная фраза считалась поистине глупой, но Герман Петрович либо, и правда, ничегошеньки не осмыслил, либо отчаянно делал вид, что и сам верит в ту несусветную ересь, какую бессмысленно теперь преподносит. Устав его хоть в чём-то разубеждать, Бесстрашный оставил несуразное замечание без добросовестного внимания, тем более что подъехала оперативная группа, и всем пришлось включиться в прямую работу. Пока компетентные следователь и эксперт настоятельно фиксировали добытые доказательства, остальные сотрудники обследовали ближайшую территорию (в поисках иных улик либо полного исключения их предположительного наличия). Помимо перечисленных процедур, требовалось опросить законопослушных, ответственных граждан, чьи жилищные помещения располагались в непосредственной близости, вплотную примыкали к лесистой посадке. Как нетрудно догадаться, тщательно организованные поиски никаких положительных результатов не дали, а старательные исследования криминалистов (в том числе и кинологов) дополнительно подтвердили то первое предположение, какое недавно высказал начальник уголовного розыска, – жестокий маньяк-убийца, не оставив никаких следов, указывавших на истую личность, словно бы растворился, укатил в незримом, никому не ведомом, направлении.
