Только закончил свой грустный рассказ – Люся! Толстуха легка на помине. Отправила своего приторного Гену домой, а сама к нам. С дозой домашнего салата. В обмен на гриль.
Составляем вместе два стула. Дженнифер не вредничая накладывает Люсе полную тарелку мяса и сосисок. Саша в самую большую рюмку наливает коньяк. С горкой. Люся может и не такую порцию осилить. Люси же очень много. Женщина в теле. В теле бегемота, примерно. Баланс между живым весом и здравым смыслом безнадёжно нарушен. Люся заполняет собой всё окружающее пространство так, что никому другому места уже не остаётся. Если её пустить в Китай, то, как мне кажется, китайцы встали бы друг на друга и выключили солнце. Чтобы больше никогда не видеть большую Люсю. Не понимаю я Гену. С помощью какого вуду Люся смогла его очаровать? Видимо, в тот злосчастный момент у него началось кислородное голодание мозга. Видения типа мусульманского рая. Стройная гурия Люся в прозрачных шальварах, с кувшином шербета. Впрочем, это моё субъективное мнение. О вкусах спорят.
Люся неловко ёрзает на двух стульях, опрокидывает в себя коньяк и со смаком принимается за мясо. Дженнифер озабоченно смотрит на Люсину тарелку. Угощения может оказаться маловато.
Тем временем Люся зажевала «Шантре» огромным куском говядины и переходит к интеллигентному разговору.
– Блиндерский поезд! – кричит она, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности. – Завтра же в Германии праздник – День урожая. Работать нельзя, шуметь нельзя, ничего нельзя!
– Что поделаешь, – кротко замечает Федя. – Октябрь здесь вообще такой месяц – праздничный. Приходится приспосабливаться. Значит, завтра будем отдыхать.
– А помните, как в Казахстане все праздники, дни рождения по-немецки отмечали? – обращается Люся к казахстанцам. – Зато в Германии стали все даты отмечать по-русски. На «грюсс готт!» отвечаете «воистину воскрес!» От, блиндерский поезд!
Казахстанцы хохочут. Люся поворачивается ко мне и персонально заявляет:
– Всё равно, Вадим, нас из Германии теперь палкой не выгонишь! Я хоть и критикую конструктивно, но Германии благодарна за то, что она нас приняла. Наша родина Казахстан, но наш дом теперь здесь – в Байроне.
– Как ваши мальчики? – спрашивает толстуху Дженнифер, подкладывая ей на тарелку ещё мяса.
– Оба сына служат в бундесвере. На контракте, – объясняет Люся мне и Марине с Катей. И по-немецки Дженнифер: – Наши мальчики сейчас в Афганистане. Воюют вместе с американцами. Слава богу, пока всё тьфу-тьфу-тьфу!
Она стучит по дереву.
Выпиваем за наших сыновей, которые выполняют свой солдатский долг далеко от Баварии.
– А что у тебя с рукой? – обращает внимание Федя на синяки и ссадины, покрывающие Люсину правую руку. Рука исцарапана от плеча до запястья.
Люся пренебрежительно машет этой самой рукой.
– А фигня-война! Упала вместе с велосипедом. Это с моим-то весом! Шлёпнулась, как говно!
Да, тонкая ирония и искромётный юмор ей, похоже, не знакомы. «Упала с велосипеда, как говно!»
За кустами, огораживающими территорию садоводства, раздаётся громкий протяжный сигнал. Катин кот встревожено выглядывает из корзины. Но это не к нему. Я вопросительно смотрю на Федю.
– Мороженое привезли. Сюда в сады каждый день в определённый час приползает какая-то калоша с мороженым. Можно себе и детям набрать. Сейчас Несса с Лукасом махом прилетят.
И точно. Через полсекунды на веранде возникают наши чумазики. Из их русско-немецкого гвалта можно различить только: «айс, айс!» и «мама, дай денег!»
