Маняша - страница 5

…Дашка мне досталась, как свадебный подарок. Нет, не подумайте чего плохого! Это не я женился, а уже Дашку мне кто-то подарил, перевязанную красной ленточкой, чтобы невесте, на первых порах, полегче в постели было. Всё немножко иначе. К старшим курсам в любом военном училище есть традиция – брать себе жену. Послать могут в самую лютую дыру, и там из женщин будут только самки тюленей. Или северных оленей. В любом случае, мало приятного. Поэтому, жену к первому месту службы принято привозить с собой. Сразу отбирать у неё документы и пристёгивать наручниками к батарее, чтобы не сбежала! А то были случаи. Главное, чтобы батарея в яранге была.

А вот девочки, отнюдь, не особо задумываются о конечной точке маршрута, им важно само мероприятие: свадьба. А там, хоть трава не расти. Избежать этого торжественного унижения удаётся только особо хитрым молодцам, остальным приходиться проходить через адские жернова свадебной церемонии. Если вы думаете, что безумно счастливый персонаж на любой свадьбе это невеста, вы ошибаетесь. И это даже не мать невесты. Самый счастливый герой на любой свадьбе – это свидетельница. Традиционно, свидетельница – самая страшная из подруг невесты. Чтобы даже мизинчиком не затмить красоту виновницы торжества. Девочка-Квазимодо. С другой стороны, из всех свадебных персоналий, у неё самые большие полномочия издеваться над другими участниками мероприятия: непосредственно женихом, родителями жениха, а главное – свидетелем. Поэтому, ближе к старшим курсам, когда начались массовые свадьбы, у нас в роте сформировалась гильдия профессиональных «терпил». Одним из них, внезапно для себя, оказался я. Нет, мне не нравилась боль. И абсолютно не радовало, когда меня унижают весёлыми конкурсами на выкупе: «сожри побелку» или «засыпь, с верхом, деньгами детский горшок невесты». Но! Если отодвинуть в сторонку свидетельницу, затем старательно разгрести слой менее страшных подруг, под ним обнаруживался слой красивых подруг! Вот ради них, я и терпел все вступительные унижения! И именно там, на свадьбе Васи, на дне свадебного пирога, я внезапно обнаружил Дашку.

Дашка, тщательно соблюдала женский свадебный ритуал: не высовываться, пока не разберут самых страшненьких. Но я, раскрепощённый тремя туфлями водки с ноги новобрачной, сам занырнул внутрь толпы подружек невесты, и в самом углу нашёл её. После того, как молодожёны ушли без оглядки в первую брачную ночь, мы ушли гулять в белую ночь Санкт-Петербурга. Я помню эту прогулку фрагментарно: вот Дашка, в парке Адмиралтейства, стреляет у курсантов Макаровского училища на пару затяжек косячок марихуаны, вот я, в арт-арке возле Спаса-на-Крови, скулю с Гребенщиковым какой-то его очередной шедевр и, наконец, на канале Грибоедова, наша свидетельница, с характерным апломбом русских десантников, вопрошает: «Ах, так! Значит, вы мне не верите?». После чего, бросает в канал свои очки и тут же прыгает туда сама! Феерично!!! Я, было, собрался нырять вслед, но видя, как она встаёт на ноги и идёт к лестнице, передумал.

Дашка была педагогом, в каком-то там сорок втором колене, её прапрапрабабушка обучала монголов русской письменности, но сама Дарья не сильно тяготилась своей профессией, и больше всего по жизни хотела замуж. Каждый раз, когда на утро мы оказывались с ней в одной постели, после того, как я слегка открывал глаза, она неизменно интересовалась: «Ну что, сегодня жениться будем?». Чем сначала убивала во мне всяческое либидо, потом портила аппетит, и, в конце, просто напоминала о грустном.