Я не ответила, хотя мне очень хотелось выяснить, откуда Шут узнал мои мысли. Впрочем, он мог и угадать – ситуация была очевидна. Я не стала убеждать его, что взволнованная, бунтующая толпа даст мне необходимую силу и тогда магам со мной просто не совладать: я сильнейшая из них, я единственный маг, который прошёл Лабиринт, а это очень многое значит. Да, жертвы будут – это неизбежно, – и всё же у меня есть все шансы на победу. Вместо этого я прогнала подобные мысли, потому что не имела права рисковать этими людьми.
– Спасибо! – сказала я им.
Толпа замолчала.
– Спасибо вам всем за то, что спасли меня!
Они все смотрели на меня по-прежнему молча, словно ожидая чего-то.
– Поцелуй меня, – шепнул Шут, – им не нужна твоя благодарность, им нужен красивый конец для сказки. Не надо искренности и страсти, просто представь, что мы на сцене и играем пьесу. Ведь так оно и есть.
Я отвела взгляд от толпы, посмотрела в глаза Шуту… нет, у меня не хватит мужества это сделать. Шут понял без слов и, наклонившись, сам поцеловал меня. Этот поцелуй был лёгким, быстрым и невесомым, – так целуют лепесток цветка, лепесток розы. И тогда тишина вокруг взорвалась криками и аплодисментами, накрывая нас такой волной силы, что я едва не лопнула, переполнившись всем этим. На мгновение мне показалось, что я вижу в толпе Лара, но я тут же забыла об этом, растворяясь в силе и магии. Сила переполнила меня настолько, что с ней нужно было что-то делать. Я вспомнила, что по-прежнему одета только в ночную рубашку, и с помощью магии превратила её в белое, сверкающее платье, а домашние туфельки – в изящные, расшитые жемчугом башмачки. Судя по восторженным крикам, люди это оценили. Наверное, это красиво смотрелось со стороны – поцелуй, превращающий узницу в принцессу.
Но этого мне показалось недостаточно.
– Никто и никогда не будет больше заключён в Башне! – крикнула я.
Шут понял меня без всяких пояснений и кивнул, соглашаясь.
Направляя удар на Башню, я почувствовала, что к моему волшебству присоединилась магия монстра Замка Серых садов, и даже не удивилась тому, как, слившись, наши силы стали одним целым. Мы с Шутом были слишком похожи, чтобы чему-то удивляться.
Взрыва не было: Башню просто окутал невероятно яркий свет и она растворилась в этом сиянии, точно её никогда и не существовало.
– Испарилась, – подвёл итог Шут, – просто испарилась.
И он рассмеялся так заразительно, что я засмеялась вместе с ним.
– Что стало с призраками девочек, как думаешь? – прошептала я, безрезультатно пытаясь унять дико бьющееся сердце.
– Они свободны. Вьен наверняка в бешенстве. Вот теперь мы её действительно разозлили. – И он снова рассмеялся.
– А ты говорил, что это не моё дело, – сказала я Шуту, улыбаясь. – Мир будет лучше, если мы перестанем думать, что борьба со злом – это не наше дело. Если мы будем помогать, несмотря ни на что, хотя бы тем, кто рядом с нами.
– А знаешь, почему тебе так легко со мной? – спросил вдруг менестрель, заглянув мне в глаза.
– Нет.
– Потому что тебе не надо меня любить. Именно поэтому и я здесь с тобой – мне нравится, что ты не попадаешь под мои чары. Мы с тобой два актёра на сцене, и всё. Эта лёгкость дорогого стоит. Мы друг другу ничего не должны и всё же мы вместе. Правда?
*****
Вьен стояла перед толпой магов. Те угрюмо молчали. Среди этой зловещей тишины голос Королевы звучал, как колокол.
– Мятежников нужно уничтожить, и быстро! – горячо говорила Вьен.
