Небо затянуто снежными тучами, и, втягивая носом морозный воздух, я чувствую, что до первого снега остаются считаные часы, а может, и минуты. Благодаря согревающей меня крови я лучше ощущаю холод. Мой нос и щёки почти сразу краснеют, одну руку я прячу в кармане, а второй обхватываю локоть Даниила.
– Должен сказать, что на самом деле эти сады выглядят намного лучше, чем сейчас, – заверяет меня принц, с неприязнью оглядывая голые кусты и деревья, молчаливые фонтаны и жухлую траву под ногами. Жизни этому саду пока придают лишь аллеи сосен и елей.
– Когда выпадет снег, уверена, здесь будет лучше, – поддерживаю его я.
– Предложи мне прогуляться кто-то другой, я бы, не раздумывая, отказал. Погода весьма скверная.
– Почему тогда согласились?
– Потому что это предложила ты, а ты никогда ничего не предлагаешь. – Я приподнимаю бровь. Мне стоило бы потупить взгляд, изобразить смущение, но я не сильна в этом. Надеюсь, мои покрасневшие от холода щёки сделают всё за меня.
– Вы совсем не хотите становиться королём?
– Корона – только с виду красивое украшение, а на деле – это те же кандалы, которые с меня может снять разве что сама смерть. Зачем мне лишние ограничения, когда у меня уже есть он. – Даниил указывает на Аарона, тенью следующего за нами на расстоянии нескольких метров.
Судя по выражению лица, холод нашего охранника мало трогает, даже щёки едва порозовели, хотя прохладный ветер треплет его длинные волосы, а шея и вовсе не прикрыта шарфом. Я прикусываю язык, когда с губ почти срывается просьба застегнуть кафтан до конца. Мне не стоит с ним сближаться, если я планирую вернуться в могилу. И того поцелуя вовсе не должно было быть.
– Но вы обещали мне, что сотрёте Серат с лица земли?
Даниил задумчиво хмурится.
– Ты права, Агата. Хочешь, я отправлюсь убить Северина вместе с тобой?
– Приятное предложение, но Северин – мой. К тому же со мной поедет Морок. Нам будет проще завершить всё быстро, если мы будем вдвоём. Но меня порадует, если вы запишете во все учебники по истории правду о том, что сделал Ариан и почему я оборвала его род. Расскажете, как они отвергли мир из тщеславия и жадности. Как из-за них пропали Мары и как люди по их вине страдают от нечисти.
Принц кивает со всей серьёзностью, и светлая прядь падает ему на глаза.
– Хорошо, но и от своего обещания я не отказываюсь. Серата больше не будет на картах, это я тебе обещаю. И кстати… ты кажешься другой.
Я растерянно моргаю, не понимая, что он имеет в виду, и принц добавляет:
– Твоё лицо, румянец. Неужели твоё сердце заработало?
– Да. Вчера вечером.
– Интересно, что-то произошло или оно просто само собой вновь забилось? – интересуется Даниил.
– Само собой. – Я стараюсь не смотреть в сторону Аарона, а расслабленно пожимаю плечами с улыбкой, которая, надеюсь, не выглядит слишком фальшивой.
– А мне интересно, что вы пообещали Мороку за моё оживление? – тут же меняю я тему, пока принц не решил расспросить подробнее.
Я пытаюсь говорить как бы невзначай, отвлекая внимание принца тем, что прижимаюсь к его руке, сплетая наши пальцы.
– За поднятие из могилы? – Даниил растерянно смотрит на меня сверху вниз, а потом высвобождает руку, обнимает за плечи, прижимая к себе и наклоняясь к моей щеке. – Очень много денег. Неприлично много.
Я начинаю дышать тяжелее, не желая, чтобы Аарон за всем этим наблюдал, но, к моей удаче, принц списывает всё на моё волнение. Я не отстраняюсь, когда холодные губы касаются моей щеки, а прикрываю глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний о тёплых губах Аарона.
