Мара. Охота на оборотня - страница 15

– Ну рассказывай, – наконец произнесла она. Речь ее звучала мягко и умиротворяюще. – Кто ты? Откуда и куда путь держишь?

– Я – Странник из Шуморских земель, – ответил он, ловя себя на мысли, что никогда прежде не видел курящих женщин. Курить разрешалось только волхвам, которые поклоняются Урушу. Женщины же никогда не допускались к служению Змеиному богу, ибо тот являлся олицетворением всего, что было так или иначе связано с мужским началом. – Еду из западного ксенства домой.

– Так, значит, ты разъездной советник. Хм… Интересно… И что же ты делал у ксенича Ольха?

– Ксенич Ольх мне братом приходится.

– Не слышала я, чтобы у Ольха братья остались в живых…

– Он мне названый брат. Он позвал меня к себе. Совет ему нужен мой был.

– Уж не связано ли это с Гардианией, что по соседству расположилась?

Странник замолчал. Для ведуньи, одиноко живущей в лесу, Мара оказалась слишком осведомленной. Ведь о том, что в соседнем володарстве зреет что-то неладное, знали только несколько человек.

– Нет, – солгал он. – Я был на дне рождения сына ксенича.

Оборотница цокнула языком и покачала головой.

– Ну что же, Странник, не хочешь говорить, дело твое. Только вот тебе совет мой: держи-ка ты ухо востро. Ибо есть там те, кому не угоден ты. И сильно не угоден. Тебя убрать хотели, чтобы ты не мешался. Коня твоего специально отравили. Да не простым ядом. Таким промышляют гардианцы. У нас же во всей Аракане днем с огнем его не сыщешь. К вечеру сегодняшнего дня подох бы конь твой. А вслед за ним и ты. Да ты пей чай, пей до дна. Иначе домой не доедешь, преставишься где-нибудь на границе Араканы и Шуморского Володарства. Имя одно только от тебя останется.

Его передернуло. Он пристально посмотрел на Мару. Она спокойно выпускала небольшие клубы дыма вверх, задумчиво глядя перед собой.

– Что ж за яд такой? – наконец спросил он.

– Это яд черного криана. Змея, что водится в южных землях Гардиании. Змей очень хитрый, поэтому и поймать его тяжело. А яд действует избирательно. За что и ценится. Пока его варят, называют имя того, кого хотят извести. Потом мажут им вещь или животину какую – как коня твоего, например, – и все. Жертва умирает как от естественной смерти – сердце там остановилось, лихорадка приключилась или удар какой хватил. Что варивший его пожелает. И сроку он дает столько, сколько пожелает. Дня два-три, а может, и месяц, а то и год. Для всех остальных он безвреден. Вот только если животину им намазали, то проживает она месяц-два. Мало кто определить сможет. Животное спотыкаться начинает, хромать. А потом в один из дней просто падает – и все. Не понять сразу, что отравили. От обычного яда глаза становятся тусклыми, точно пеленой подернутые, лежит много, вялым становится. Все слишком просто. Сразу можно понять, что отравили. А так, вроде на ногу припадает – овод укусил или копыто стерлось. Никто внимания-то не обратит, пока поздно не будет. Судя по всему, коня твоего отравили недели две-три назад. Думай, Странник, где был ты в это время, с кем общался. Теперь это твоя забота.

Сказав это, целительница перевернула трубку и вытряхнула пепел.

– Пойду коня твоего будить. Хватит ему спать.

Она оставила Странника в одиночестве. Тот задумчиво смотрел ей вслед. Две-три недели. Неделя промежутка – это достаточно долго. И тех, на кого падают подозрения, много. После встречи с Ольхом, ровно три недели назад, он направился в Пересвет Мирской к Грознославу. Северный и южный ксеничи слишком уж рьяно решали между собой, на чьей земле араканская столица стоит. И Странник опасался, что Молох может воспользоваться моментом, чтобы напасть на володарство. В пути ему встретилась Ролана со своими сестрами-ведуньями. Они возвращались со стороны Хладного моря домой, на южные границы, где расположился храм богини Житявницы. Их пути пересеклись в Пересвете Мирском. Кроме того, в те дни, что он не был у Ольха и Грознослава, он останавливался на постоялых дворах… «Сложно будет вычислить мерзавца, – подумал Странник, допивая травяной чай. – Очень сложно».