также будет резко выраженным – а последнее дает свободу, которой, естественно, всякое разумное существо склонно злоупотреблять. В-третьих, согласно христианскому вероучению, как раз из-за гордыни часть ангелов отпала от бога, перейдя на темную сторону – откровенно говоря, звучит это более чем правдоподобно (ежели, конечно, вообще допустить существование ангелов – но мы условились, что они есть). Значит, свобода воли у них есть – что, собственно, и требовалось доказать.
Потому представить себе, что при всех своих «суперспособностях» даймоны будут самоотреченными богосозерцателями, чуждыми личностного начала, невозможно. Или возможно – но только для тех, у кого слабо развито собственное разумное начало. Нужно понимать – любое существо стремится к тому, чтобы быть. Шопенгауэр и Ницше были вполне правы, говоря о воле к жизни и воли к власти как основе сущего – да, все сущее хочет увеличивать свое влияние и свою жизнестойкость. Это подтвердит каждый, кто наблюдал растение, произрастающее даже в непригодных условиях или животное, отчаянно цепляющееся за жизнь, не говоря уже о человеке и силе его жизнелюбия. Но вот в ангелологии Псевдо-Дионисия сверхчеловеческие существа изображаются так, будто у них нет никакого Я:
«Когда же мы существам духовным придаем вожделение, при описании их несоответствующими им чертами, то должно разуметь под оным священную их любовь к невещественности, непостижимую и неизреченную для нас, неуклонное и неослабное стремление их к чистейшему и ничем не возмущаемому созерцанию, к вечному и духовному единению с чистейшим и высочайшим светом, с истиною и украшающею их красотою».
Не странно ли это – знать все вещи, но при этом стремится к слиянию с тем, в чем нет никакой вещности? быть личностями, но при этом не желать ничего, окромя созерцательного покоя? Будем честны – стремление к не-Я всегда является отрицанием Я. Это возможно и даже желательно для всех разумных существ (хотя бы периодически всем нам следует искать истину вне себя и над собой), но чтобы данная интенция была, по выражению нашего героя, «неослабной» – нет, это противоречит природе сущего, поскольку воля всего живого и, тем более, разумного, состоит не в том, чтобы отказаться от своей частности в пользу целого, а чтобы самой стать целым. В общем, у Псевдо-Дионисия мы видим непонимание «психологии» небесной иерархии и неизбежно присущих ей экзистенциальных парадоксов. Бог является личностью и человек является личностью – но где же личностное начало тех, кто между ними? Тем более странно, что в небесной иерархии христианский неоплатоник Ареопагит насчитывает аж девять (!) ступеней – но при этом информация об онтологии и психологии каждой из них минимальна. Раз уж люди, будучи одним родом, отличаются друг от друга до неузнаваемости, то что говорить о девяти родах сверхчеловеческих существ? Они должны быть отличными друг от друга до неузнаваемости – но ни о чем таком мы не находим информации в сочинении рассматриваемого автора. Оправданием скудости данных о бестелесных существах может быть только то обстоятельство, с которого мы и начинали наше рассуждение: если над нами – божественная простота, то и рассуждать о ней, мол, не имеет смысла. Вот только как мы же показали выше – вопреки Дионисию и Проклу – высшее может быть только сложнее низшего, но не наоборот. Значит, психология даймонического мира должна быть соответствующей – сложной. Как и наука, как и искусство, как и мораль – притом не только и не столько по степени совершенства в сравнении с человеческим аналогами, но и по разнообразию.
