Всё ещё англичанкой или уже француженкой?
– Вы истинная британка, душенька моя, не ломайте голову. Хоть и с французскими корнями! – успокоил супругу любящий муж, взяв за руку.
Мистер Дэвис усмехнулся, наблюдая, как они мило воркуют.
После долгой трапезы джентльмены вышли на террасу. Освободившись от пристального взгляда нежеланного воздыхателя, Мари стало легче дышать.
Миссис Робинсон пригласила девушку пройти в сад, и она с радостью согласилась. Ей была приятна компания этой любезной женщины, к тому же так хорошо знакомой с её покойной матушкой. В саду было спокойно и тихо, в воздухе витал аромат роз и сухой листвы. Они подошли к деревянной постройке с витражами, цветные узоры которых красиво переплетались под лучами дневного солнца.
– Здесь всё, как в жизни, хотя беседка ещё в неплохом состоянии, но уже не та, что была пятьдесять лет назад. Рука времени не щадит никого, её отпечаток лежит на каждом из нас, – с нотками грусти молвила женщина. – Невозможно вернуть былую молодость, восполнить утраченное, переиграть былое…
– Вы отлично выглядите, миссис Робинсон, и не стоит так заботиться о внешности. Уверена, что супруг в вас души не чает.
– Это да. И я должна оставаться в строю, мне нужно поставить на ноги двух младших, Гарри и Стивен не дают мне впасть в уныние! Но существует череда других проблем, которые угнетают моё материнское сердце. Вот если бы у Эвана всё сложилось благополучно, с моей души спал бы один камень.
Мари промолчала.
– Знаете, Мари, а ведь я всегда мечтала иметь дочь, похожую на вас. Когда Роуз сообщила, что ждет ребенка, мы все были очень взволнованы, так как после Эштона она несколько раз теряла плод, не в силах его выносить. Мы переживали, сможет ли она вас выносить до нужного срока, но, к счастью, всё обошлось. Господь вас полюбил, Мари, поскольку именно вам он даровал жизнь. В честь вашего рождения мы организовали грандиозный приём!
– Да, но у вас же есть родная дочь, миссис Робинсон. Люси!
– Есть, – выдохнула женщина.
– Но, увы, наши отношения нельзя назвать хорошими. Они слишком натянуты, особенно нынче. Когда вам исполнился годик, ей было уже пять лет. Она ужасно ревновала меня к вам. Стоило лишь взять вас на руки, как Люси начинала неистово плакать и кричать. Строптивая девчонка! Она и по сей день такая, ничуть не изменилась. Люси привыкла добиваться своего любыми путями, и это меня пугает, – выдохнула женщина.
Мари стало любопытно, почему Люси уехала во Францию гораздо раньше своей семьи и больше не возвращалась в Лондон; это её первый визит за последние девять лет.
– Где сейчас Люси, почему её не было за обедом?
– О, она у моей кузины в Дувре, уехала в прошлом месяце. Вернётся на следующей неделе, обещала отцу, а его она чтит гораздо больше. Может, всё потому, что опасается! – невесело улыбнулась женщина.
– Казалось бы, материнская любовь – это главный ключ к сердцу ребёнка, в частности девочки. Но Люси не такая, она никогда не позволяла приблизиться к ней. Поболтать по душам, вот как с вами – это огромная роскошь, которую я не могу себе позволить, – качая головой, добавила она.
– А сейчас пойдёмте, сдаётся мне, пора разбавить мужскую компанию!
Она поднялась и, как ни в чём небывало, весело смеясь, направилась обратно в дом. Мари же, в свою очередь, уловила нотку фальши в голосе женщины: та явно о многом недоговаривает, и не только ей…
